менеджер. Но, может быть, дело не во мне, а в Италии? Может, нам лучше переехать в Москву? Перед моими глазами рисуется сладостная картина: вот я сижу в кафе, с чашкой чего-то горячего и крепкого, а под ногами у меня шуршат пакеты из разных магазинов. Звонит мобильный телефон – начальник хочет со мной посоветоваться, я ему отвечаю бодро и компетентно, он мною доволен, я тоже довольна – ведь это означает, что он меня не забудет, выпишет мне премию, и я смогу купить еще больше блузочек и туфелек, чтобы ходить в них на работу, и буду еще лучше работать, и так еще несколько десятков лет. А потом я сама выйду в начальницы, но уже не захочу ничего себе покупать, потому что стану старой и морщинистой, а деньги начну складывать в кубышку и когда выйду на пенсию, то куплю себе малюсенький домик где-нибудь в приятном месте, например на море или в горах…
Так. Стоп. У меня уже есть домик в горах, я как раз в нем сижу и горюю.
В знак протеста против окружающей действительности на следующий день я в бар не иду, а учу итальянский самостоятельно. Бруно, вернувшись, докладывает:
– Кьяра. Голос хриплый. Сегодня бастуют электрики, поэтому «ЭНЕЛ» вообще не работает.
Он купил мне подарок: большое зеркало. Моя радость длится считаные мгновения. Я в ужасе отшатываюсь от собственного отражения. На меня смотрит опустившаяся тетка средних лет: бледная, брови кустятся, волосы сивые, взлохмаченные. Издав стон, я берусь за телефонный справочник.
В трех салонах красоты никто не подходит. В четвертом советуют звонить в июле – августе. Почему?
Мне терпеливо объясняют: «Потому что летом в Лигурию съезжаются отдыхать пожилые дамы со всей Италии, вот тогда-то мы и нанимаем косметолога, а также маникюршу».
– Неужели местные молодые женщины не ходят к косметологу? – спрашиваю я Бруно.
– Им это не поможет, – глумливо отвечает он.
Да, я уже поняла, что лигурийки – маленькие тоненькие смуглянки с огромными глазами и копной черных волос – не его тип. Его тянет на экзотику! Это в Москве пышнотелые голубоглазые блондинки вроде меня встречаются пачками на каждом углу, а здесь я – редкая, удивительная птица. Одна на всю долину.
В пятом салоне говорят, что у них закончились ножницы. На всякий случай я переспрашиваю, записываю ответ на бумажку – льи форбичи соно финити – и снова иду к Бруно. Да, я все поняла совершенно верно. В шестом сообщают, что парикмахерша уехала в Гондурас. Я опять иду к Бруно с бумажкой. Нет, они не издеваются – по-итальянски Ондурас звучит совсем не смешно, и да, многие ездят туда зимой, это не очень дорого.
Стало быть, мой итальянский действительно улучшается. Чего не скажешь о моей внешности. И только с седьмой попытки мне удается записаться к парикмахеру. Ну хоть что-то.
После обеда становится так тепло и солнечно, что я говорю себе: хватит киснуть! У меня рождается замечательный план: отправиться на прогулку, но не просто так, а с последующим гастрономическим вознаграждением. Ближайший к Триальде ресторан «Марио и сыновья» находится в Вердедже,