летит искристо – нежный,
Как весть из жизни неземной.
В пространстве каждая снежинка
Огнём магическим зажглась,
На землю бархатом ложится
И ослепляет, как алмаз.
Всё в нескончаемом потоке:
Дома, дороги и поля,
И только лёд на речке тонкий
Блестит, как рыбья чешуя.
Берёзы, сосны тонут в неге,
На мир с величием глядят.
И, как медведь, под пышным снегом
Спит в тишине вишнёвый сад.
ВОЕННОЕ ДЕТСТВО
Памятью яркой к военному детству,
Словно к священному храму, иду.
Детство забавы оставило сердцу:
Прятки, скакалку, лапту, чехарду. ной водой запивал.
Три километра от дома до школы —
В ней я учился в грозу и в метель.
Помню, в крещенский неистовый холод
Слёг от простуды надолго в постель.
Школьная книжка на десять мальчишек,
В доме моём собирались читать.
И при свече иль дымящей лучине
Родину нашу пришлось познавать.
Бегали мы по лугам диким племенем
И одержимо играли в войну…
Видел, как клячи, плелись фрицы пленные,
Косо смотрели на нашу страну.
Часто в то время несёт меня память,
Детство из жизни не вычеркнуть мне.
Время сберечь не смогло мою маму, —
Мама погибла моя на войне.
РУССКАЯ РЕЧЬ
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
А. Ахматова
Рекой без названья она может течь
И Волгою, и Енисеем.
Потоком священным стремит наша речь,
Ей Пушкин владел и Есенин.
Её невозможно распять или сжечь,
Иль выбросить в урну небрежно.
И, словно бубенчик, звучит эта речь,
В ней есть материнская нежность.
Пусть нам не впервые отвержено лечь
На брани напастей и бедствий.
Но нет выше долга ее оберечь
И детям оставить в наследство.
ОТРЕЧЕНИЕ
Не видеть ярого б насилья,
Не слышать скверны бы шальной…
Ведь это же страна Россия —
Здесь жили Пушкин, Лев Толстой.
Некрасов, Тютчев, Маяковский,
Есенин, Шолохов и Блок.
Но всё не так, и всё не просто,
Коль не пускаем на порог.
Куда стремится современник?
Или живёт он как во сне…
Стоит культура на коленях
Перед анархией в стране.
Но мы в долгу пред поколеньем
И неискупнее вина,
В том, что страшнее преступленья —
Забыть великих имена.
КАЗАЦКАЯ ШАШКА
В этом доме хранится казацкая шашка.
Подходить же я к ней почему-то не рад,
И смотреть на её притяжение страшно:
Сколько жизней сгубил беспощадный булат?
Ах, какой же казак обладал ей когда-то!
Шел