Его тело бурно извивалось в стонах. Подул ветер, неторопливо раскачивая фонарь. Я взглянул на свои руки. Обе по локоть в крови. Переведя взгляд на Тимура, я обратил внимание, что он жадно что-то ищет.
Подойдя к бите и взяв ее в руки, он радостно выдал: «Трофей.»
«Надо сваливать», – сказал я, – «нас много кто мог услышать.»
«Да, валим», – поддержал меня мой друг. И уже повернулся к выходу из переулка, как я остановил его.
«Нет, стой», – резко одёрнув его и подойдя к парнишке с противным голосом, я пошарил по его карманам. Сквозь стоны и девятиэтажный мат в мою сторону, донеслось: «Убери руки». Я хорошенько пнул его толи под рёбра, толи по печени, и запустил руку в карман. Старенькая нокиа оказалась в моих изодранных и окровавленных руках.
«С каких пор ты стал карманником?», – донёсся недоумённый голос Тимура из-за моей спины.
«Да не, подожди, – махнул рукой в сторону друга я, – Алло скорая? Хлебный переулок, поножовщина, пять человек», – сказал я. Голос в трубке прозвучал в ответ не разборчиво, но сквозь стоны лежащих на земле пацанов я смог расслышать «…назовите… свое имя… фамилию». «Василий Теркин, епта!», – выпалил я, и протерев трубку об футболку, выбросил ее.
«Ну сейчас-то сваливаем?», – в нетерпении басом прохрипел Тимур.
«Да, сейчас подожди» – подобрав свой окровавленный нож, я тоже вытер его об футболку рядом лежащего, уже не стонущего, раненого парнишки.
Наверное, в обмороке, предположил я.
«Я вас обоих урою, – послышался справа от меня голос Сокола, бившегося в истерике, – вы слышите! Заживо закопаю!»
«Заткнись вошь!» – яростно прокричал Тимур.
Он подошел к Соколу и присел на корточки, так что голова сокола оказалась вверх ногами. Они оба смотрели глаза в глаза.
«Еще раз появитесь в этом районе – узнаю, найду и завалю», – его голос в притаившейся тиши ночного города звучал еще более серьезно.
Я понимал, что Тимур не шутит, да и не из шутников он был. Да и «инструменты» у нас у обоих тоже были.
«Ладно, вот щас валим», – сказал Тимур вставая. Смачно плюнув в лицо Соколу и хорошенько его пнув, от чего тот застонал еще громче, он взял свой отвоёванный трофей, и мы направились прочь из переулка. Позади нас остались крики, стоны и проклятья, вперемешку с матом в наш адрес. Мы вошли в темноту ночи, фонарь остался позади. Гомон побежденной толпы потихоньку сходил на нет. Мы молча прошли метров десять после поворота.
«Ну, Бродяга, ты даешь! Это ж надо додуматься, фонариком помигать, а если бы я не заметил, что б ты делал?», – с улыбкой выпалил Тимур.
«Да я хз, придумал что-нибудь», – улыбнувшись другу, спокойно ответил я.
Мы разразилась ярым смехом.
«Да… Ну ты красава, конечно, выстоял как мужик…», – подбодрил я своего друга. Не дав закончить мне фразу, Тимур остановился и закашлял кровью.
Изрядно выругавшись, при этом он прохрипел: «У меня походу рёбра