неоднократно. Но пока не уйдешь не поймешь, что это за место, и как проходит там время. Со мной произошло примерно следующее, почему примерно, потому что не всё помню.
Случайно сошлись у друга на Ивановской. Приготовили покушать, взяли бутылочку 0,7 на троих. Вроде всё начиналось как у людей. Давно под водочку не встречались, есть о чем поговорить, но пока есть что выпить. Один положил на работу, другой на молодую жену, а третьему совершенно нечего терять. Взяли ещё. Говорили про политику, таянии ледников, кто в этом виноват, и где бы его подкараулить. Угомонились поздно. Проснувшись, навели порядок на столе. Под яичницу холодное пиво пошло залпом. Зашёл сосед по коммуналке, потом ещё кто-то. Уже под скудную закуску, но периодически бегали в магазин и обратно. От выпитого мысли путались, от сигаретного дыма, время от времени, кого-то терял из виду. Под шафе, собственные неудачи списывались на судьбу, чужие успехи на везение. Переночевали ещё раз. Утром сердце тяжело прошептало, – «остановись». Три дня приходил в себя. Думал, что возможно именно в такие минуты люди составляют завещание. Посмотрел вокруг, описывать нечего. Вот решил сказать, ребята, ничего хорошего там нет. С тех пор стараюсь обходить подобные посиделки, пока получается. Второй раз такое не выдержу.
Восьмидесятые
На Невском подошел интеллигентного вида нетрезвый гражданин. Разговорились. Оказался депутат какого-то совета. Он сегодня гуляет и за всё платит. Пригласил в ресторан. Везде очереди, свободных мест нет. Мой новый товарищ решил пустить в ход служебное положение. Размахивал корочкой, грозился закрыть точку. Не помогло. Где-то через стекло показал пять рублей, двери открылись. Светло и цивильно. Вокруг много красивых людей. Потом к нам подсадили молодую пару. Мест на всех не хватало, стол занимать вдвоем, это уже чересчур. Хорошо помню начало вечера. Тихо застучали столовые приборы. Люди оживлялись на глазах постепенно. Начались танцы, быстрые и медленные. Первый раз меня пригласили на белый танец. Я попал в теплые руки женщины под сорок. С дрожью в коленах, отважился пригласить еще раз, не отказала. Кто-то предложил тост, и весь ресторан разделил радость человека. Где-то потолкались два мужика, потом вместе выпили. Музыканты устали, несколько раз пытались уйти, но четно. Их приглашали за стол, наливали выпить и закусить. Уже сильно за полночь. После робких попыток выгнать посетителей, к нам присоединились охранники и женщины с бара. Незнакомые люди гуляли дружно. Долго извинялись, если в порыве расслабленности наступали кому-то на ногу. Чудный вечер, душевный народ. В конце нам любезно предоставили счет, на восемнадцать рублей пятьдесят копеек. Мой старший товарищ кинул на стол два червонца, так ему пытались сдачу вернуть. – Нет, – говорил он официантке, – за вашу улыбку и за атмосферу.
Другие времена, другие люди. Скучаю ли я по Ленинграду, да, скучаю. Мне было двадцать, и еще было много хорошего.
Разные времена
Были времена, женщина возьмет мешок белья и к речке. Засучит рукава, по колено