в родном дому,
о преданности трубя,
а мы уехали потому,
что очень любим тебя.
СИБИРЬ
Ложатся в землю
пласты бетона —
за тонной тонна,
за тонной тонна.
Бетон раздвигает
плечами горы,
здесь будет
заветная точка опоры:
безумец
грозит опрокинуть Землю…
Сосед за морем
безумцу внемлет,
и вновь ложатся
пласты бетона, —
за тонной тонна,
за тонной тонна…
ложатся в землю
одежда, пища,
ложатся книги,
мосты, жилища,
бетон раздвигает
плечами горы —
всю Землю в землю
упрячут скоро —
за тонной тонну,
за тонну – десять,
ведь Землю нужно
уравновесить!
Ложатся в землю
пласты бетона,
гудит Земля
от людского стона…
Взгляни:
у этих
чести нет,
и стыд
неведом им…
Они украли
твой обед,
когда ты был
больным.
Ты есть хотел,
ворчал на власть
и больше
харкал кровью,
а эти гады
жрали всласть
за твоё здоровье…
(о поварах больничной столовой).
Ходят люди, смотрят косо,
головой на нас кивая.
Мы целуемся без спроса,
нашу радость не скрывая!
Нам одним стучат колёса…
Ходят люди, смотрят косо.
И понять не могут люди, —
вот ведь, право, наважденье, —
мы с тобой друг друга любим
может, с самого рожденья.
Мы с тобой нашли друг друга
на далёком перегоне.
Мы сидим, забившись в угол,
в уносящемся вагоне,
мы целуемся без спроса,
нашу радость не скрывая…
Ходят люди, смотрят косо,
головой на нас кивая.
ПИОНЕРСКАЯ ПЕСНЯ
Всё гладко лишь на глобусе,
всё гладко лишь на карте…
Мы ехали в автобусе
с артековцами в марте.
Мы пели песню звонкую,
вперёд глядел шофёр,
дорога лентой тонкою
петляла между гор.
Нас словно в шторм швыряло —
только держись:
влево – вправо,
вверх – вниз.
А в качку, как ни странно, —
я узнал потом, —
даже капитаны
лежат пластом!
Катил автобус лихо,
мелькали скалы, горы,
и стало очень тихо
в автобусе скоро…
Кусает губы Ольга,
больно смотреть:
худо, да и только,
лучше умереть…
Но встал, качаясь, Генка,
бледный, как мел,
рукой опёрся в стенку
и – запел:
«Над морем, морем Чёрным
артековский