мой, кто в такую рань… – и перевела взгляд на настенные часы.
– Это Хейверс, должно быть.
– Так ты действительно идешь на работу? В половине пятого утра?
– Нам нужно съездить в Бермондси. – Линли вышел из кухни; Хелен, с чашкой молока в руке, последовала за ним. – На рынок.
– Неужто хочешь купить что-нибудь? Низкая цена – это хорошая цена, и ты же знаешь, я сама никогда не откажусь от выгодной покупки. Но все-таки должны же быть какие-то рамки. Подожди хотя бы, пока солнце встанет.
Линли против воли засмеялся.
– А ты с нами не хочешь прокатиться? Вдруг отыщешь бесценную фарфоровую вещицу за двадцать пять фунтов? Или Питера Пауля Рубенса, который притаился под слоем двухсотлетней грязи и под портретами любимых кошечек кисти шестилетнего мальчугана, датируемыми прошлым веком?
Он прошелся по мраморным плитам вестибюля и распахнул дверь, за которой стояла Барбара Хейверс – в вязаной шапке, натянутой до самых глаз, и застегнутой на все пуговицы куртке на коренастом теле.
– Если вы поднялись, чтобы проводить мужа, то медовый месяц явно затянулся, – заметила Хейверс, обращаясь к Хелен.
– Его провожают мои дурные сны, – ответила Хелен. – И общая тревога о будущем, как он считает.
– Вы еще не решили, что делать с крестильными шмотками?
Хелен посмотрела на Линли.
– Неужели ты про это рассказал ей, Томми?
– Это был секрет?
– Нет. Но это же так глупо. Сама ситуация, а не то, что ты про нее рассказал. – И Хелен снова обратилась к Барбаре: – Возможно, в детской скоро возникнет небольшой пожар. К огромному нашему сожалению, он повредит оба комплекта крестильных одежд до неузнаваемости. И они уже не будут подлежать восстановлению. Как вам такая идея?
– По мне, так отличный выход, – сказала Хейверс. – Зачем искать родственный компромисс, если можно устроить поджог?
– Вот-вот, и мы так подумали.
– Все лучше и лучше, – сказал Линли. Он обнял жену за плечи и поцеловал ее в висок. – Запрись на все замки, – заботливо велел он. – И возвращайся в постель.
– Больше не надо приходить в мои сны, молодой человек, – сказала Хелен своему животу. – Побереги мамочку. А вы, – обратилась она к Линли и Барбаре, – берегите себя. – И закрыла за ними дверь.
Линли подождал, пока все запоры и замки не щелкнут как положено. Рядом с ним Барбара Хейверс прикуривала сигарету. Он неодобрительно на нее посмотрел.
– Еще нет и пяти утра, Хейверс! – сказал он. – Даже в худшие свои дни я не опускался так низко.
– Вы в курсе, сэр, что нет на свете хуже лицемера, чем обращенный курильщик?
– Я в это не верю, – ответил он, направляя свой маленький отряд в сторону переулка, где находился его гараж. – Пустая демагогия.
– Ничего подобного, – убеждала его Хейверс. – Проводились специальные исследования. Даже завзятые марии магдалины, вдруг почувствовавшие тягу к монашеской жизни, и гроша ломаного не стоят по сравнению с вами, бывшими курильщиками.
– Я