Его телега жизни сейчас катила под уклон, и он не хотел скрывать от себя сей мысли. Прекрасная нежная женщина лежала перед ним – он улыбался ей, как сказке, и знал, что она стоит того, что случилось после… Он, правда, больше, верно, не увидит ее… Хотя… кто знает? Надежда умирала, но хотела жить.
…Все мрачную тоску на душу мне наводит.
Далеко там луна в сиянии восходит…
Там воздух напоен вечерней теплотой…
– А это правда, что ты не веришь в Бога? – Мысль, явно смущавшая Сергея Львовича – но которую он не решался до сих пор обозначить вслух.
– Кто вам сказал? Почему?..
– Не знаю. А как же… а это письмо?..
– Вы в самом деле так думаете? – Александр рассмеялся. Ну, да. «Беру уроки афеизма…» Но брать уроки еще не значит – следовать им!
– Но вы же сами, по-моему – ходили в вольтерьянцах? – поддразнил он отца. – А Вольтер был неверующим, как известно.
– То была его ошибка! – сказал отец с важностью и поджал губки. Поскольку сын смолчал, он продолжил… – Все мы стали верующими после пожара московского.
– Но я его не видел – пожара! Я был в Лицее.
– Мой бронзовый мальчик! (шептала женщина). Мой бронзовый мальчик!..
– И ты не бываешь у святого причастия? – спросил отец подозрительно.
– Редко. Зачем?..
– Что значит – зачем?..
– Не знаю. Талдычить пьяному попу про свои душевные недуги…
– Почему обязательно – пьяному?.. Ты говоришь вовсе не ему!..
– А-а!.. Вы в это верите?.. Не люблю посредников – между мной и Господом. В любой религии. Я, лично, хотел бы обойтись без посредников!
Там воздух напоен вечерней теплотой…
Там море движется роскошной пеленой
Под голубыми небесами…
– Что ты бормочешь? – спросил отец.
– Так… Бормочется! Все это – чепуха! – сказал Александр, помолчав. Уроки! афеизма!.. Я неточно выразился. Просто… у меня тогда возникли сомнения в загробной жизни!..
– А теперь… ты тоже сомневаешься?..
– Не знаю. И теперь сомневаюсь.
– Ты сладко врешь!.. Солги мне! Солги! солги!..
…Вот время: по горе теперь идет она
К брегам, потопленным шумящими волнами…
Там под заветными скалами,
…печальна и одна…
– С кем ты разговариваешь?..
– Я? С Богом! – он улыбнулся.
Ночевали в Острове – на постоялом дворе. Мучили клопы… Почему-то они взялись за отца, Александра почти не тронули. Отец ворочался, вздыхал, чертыхался…
– Почему тебя не кусают? – спросил отец тоскливо.
– Наверное… у вас вкусная кровь!..
– Клопиная страна! – ворчал отец. – Клопиная страна!
– Тише!.. – сказал сын. – Что вы! Как можно-с! В России – и у стен уши!.. – он рассмеялся. – Теперь вы понимаете – почему Клопшток – такой скучный поэт?..
– Твои