отошёл, уступая место Филиппу, но тот не сдвинулся с места, окидывая священника холодным взглядом.
– Подойди, сын мой! – позвал Филиппа священника.
– Исповедоваться следует не мне, а таким как вам. Лицемерам в монашеской одежде, – резко ответил Филипп.
– Филипп, ты богохульствуешь – прикрикнул на него отец, – поцелуй руку святого отца и прими благословенье божье.
– Поцеловать руку? – Филипп устремил гневный взгляд на священника, – такая же рука закрыла дверь перед сотнями людей, обрекая их на смерть.
Священник печально улыбнулся.
– Самое страшное в твоих словах то, что они правдивы. Это я был за дверью церкви Святой Катерины. Взобравшись наверх, я наблюдал сражение. Каждый из вас, ежеминутно совершал чудеса, неподвластные человеческому разуму, во имя спасения безвинных людей. Вы жертвовали своими жизнями, когда мне надо было, всего лишь отворить дверь церкви. Я видел, как вас связали и увезли, но вы не видели, что происходило потом на ступенях святой церкви. Блажены дети, которые не увидели смерть своих матерей. Блажены матери, которые не увидели смерть своих детей. Стоны невиноубиенных до сих пор стоят у меня в ушах. Я позволил им свершить это злодеяние. И за это, ни господь, ни я сам, себе не прощу. Я единственный грешник среди вас. Я покидаю лоно церкви сегодня, ибо мира в моей душе и прежней веры нет. Будьте благословенны!
Священник перекрестил всех и покинул заключённых.
Глава 11
На улицах Парижа творилось нечто невообразимое. Тысячи горожан, вышедшие в то утро из своих домов, исступлённо выкрикивали:
– Смерть Д,Арманьякам! Слава герцогу Бургундскому!
Казнь должна была состояться на площади Пилори, где проводились казни чаще всего. Площадь находилась в непосредственной близости от Шатле.
За день до казни, на площади соорудили деревянный помост. В середине помоста поставили плаху. Вокруг помоста, полукругом, соорудили длинные деревянные скамьи, которые имели в высоту несколько рядов. Таким образом, каждый следующий ряд возвышался над предыдущим. Сделано это было для того, чтобы высшая знать, для которой и соорудили эти скамьи, могла свободно наблюдать за казнью. В середине этого сооружения, поместили два кресла – для короля и королевы. Мало кто верил в то, что король Франции, заточивший себя во дворце Сен-Поль, и не покидавший его стен, несколько месяцев, приедет на казнь. Тем не менее, кресло для него было приготовлено.
Уже к семи часам утра, близлежащие улицы к площади, были забиты народом, который в эти дни буквально сходил с ума, выражая свою преданность герцогу Бургундскому. Все лавки Парижа, в которых продавалась красная, или лиловая ткань – опустели. Парижане покупали всё, что даже отдалённо напоминало цвета Бургундии. Множество людей находящиеся на улицах в это утро были облачены в одежды ярко – красно покроя. Немало людей прикрепили к своим плечам живые цветы. У других на груди красовались Андреевский кресты. Все эти детали равно воздавали дань восхищения новому