тем лучше работает медиатор.
Он слушал внимательно, не перебивая, хотя Кейн не говорила ничего нового. Все это Атрес знал и сам.
– Иногда, – продолжила она, – это порождает так называемый феномен сверхсовместимости. Вы сонастраиваетесь с медиатором и схемой, которую он носит, и ваша воля встраивается в систему уже без вашего ведома. Так начинается сращение. Схема понемногу проникает внутрь, врастает в вас, как в продолжение медиатора – сначала завершает сонастройку, потом пропитывает тело спиритом, а после переносит часть себя непосредственно внутрь, все время поддерживая медиатор в активированном состоянии. И вы становитесь продолжением схемы.
– Этот процесс обратим, – сказал Атрес, и уверенность в его голосе была совершенно безусловной, непоколебимой. Что ж, в конечном итоге, он действительно был почти прав.
– Не совсем так, – поправила Кейн. – До последней стадии процесс можно прервать в точке расщепления – разбить единую систему на две: неработающий фрагмент схемы в теле человека и изначальный медиатор. Если потом медиатор будет уничтожен, вы снова станете обычным человеком. Механизм расщепления кажется довольно простым. Нужен только кто-то, кто способен оперировать спиритом через архетип, и точка расщепления.
И все же Атрес не хуже Кейн знал, что никто не лечил схематиков. Они просто пропадали: ночью к ним приезжал черный мобиль государственного спирит-контроля, а наутро соседи делали вид, что этих людей никогда не существовало.
– Я знаю, что точки расщепления находятся в Древних Городах, на земле, – сказал он. – Чтобы добраться до них, необходимо пройти прослойку Грандвейв. С моими ресурсами это осуществимо.
– Дело не в ваших ресурсах, – ответила Кейн. – И даже не в Грандвейв. Точки расщепления – это узлы Земли. Первая спирит-катастрофа превратила Землю в медиатор, узлы – части ее схемы. Никто не рискует их трогать, потому что боятся последствий. Вы всего один человек, Атрес, каким бы влиятельным вы ни были. А если пострадает точка расщепления, это может повлиять на жизни тысяч людей. Никто на это не пойдет.
– Никто, у кого есть другой выбор, – поправил он. – Вы могли рассказать Лейберу обо мне, но вы этого не сделали, потому что знаете – я единственный, кто способен спасти «Трель». Ради нее вы готовы рисковать, и ради Линнел Райт, разумеется. Я нужен вам, Кейн.
За всю свою жизнь помимо Атреса Кейн встречала лично только одного схематика, и тогда она тоже предпочла просто промолчать. Она тоже не выдала того человека, но и не помогла ему.
Но тогда это никак не было связанно с Линнел и с «Трелью».
– Вы нужны мне, а я нужна вам, Атрес. Ни одна другая мастресса не согласиться отправиться к точке расщепления. У нас обоих нет выбора.
За все время их недолгого знакомства он впервые посмотрел на нее с интересом:
– Вы торгуетесь, даже не зная, очнется Линнел Райт вообще и имеют ли договоры смысл?
– Да, – не стала спорить она. – Это называется надеждой, Атрес. Линнел очнется, и вы согласитесь на ее условия.