это без точки расщепления.
Так что, возможно, дело было не только в «Трели», не в проблемах Линнел.
По крайней мере, когда несколько лет назад перед Кейн стоял точно такой же выбор – выдать схематика или промолчать – она промолчала.
Впрочем, тогда это совершенно ничем не грозило ей лично. Тогда Федерико Тольди не приходил ее опрашивать и не препарировал спокойным, равнодушным взглядом.
– Расскажите, что произошло, после того как вы увидели утечку спирита.
– Когда я поняла, что случилась авария, я скрыла поток спирита миражом, чтобы не провоцировать панику среди гостей, и отправилась к центральному узлу, – Кейн говорила уверенно и четко, потому что именно так она поступила бы, если бы не медиатор времени.
– Вы взяли с собой Алана Атреса. С какой целью?
В ее показаниях это было самым подозрительным моментом, и Кейн знала, что Тольди не упустит его из виду.
Обычному человеку нечего было делать рядом с центральным узлом. У мастрессы архетипа не было причин брать с собой обычного человека.
– Вам кажется это странным? Я просто растерялась, Федерико. Я не знала, что именно произошло – повреждение двигателя или самой схемы. Алан воздушный капитан, в тот момент мне показалось, что он сможет помочь.
Объяснение было слабым, малоубедительным, и Кейн казалось, что Тольди видит ее ложь насквозь, но именно эту ложь он не мог ни проверить, ни оспорить.
– Это единственная причина? – кончик ручки на секунду замер над страницей блокнота, будто на полуслове.
– Да, – ответила Кейн спокойно и твердо, совершенно отчетливо понимая, что совершает преступление, которое может разрушить всю ее жизнь.
– Хорошо, – Тольди поставил точку.
Сад на «Трели» располагался почти у самого края верхнего яруса, часть его выходила отдельной площадкой наружу, и в ясные дни с нее можно было увидеть клубящийся где-то внизу Сонм. Сейчас все скрывала облачная муть, в которой раз за разом, как тени под поверхностью воды, проступали образы-обрывки схем: фрагмент крыла птицы, наконечник копья, женская фигура на носу корабля.
«Трель» опустилась слишком низко, почти на уровень Грандвейв.
Было холодно, шаль не спасала от сырости, и на волосах оседала мелкая морось дождя. Вход на площадку почти терялся в тумане, и казалось, что облетевшие розовые кусты стирались до белизны, как незаконченная акварель. Пахло осенью и влажной землей.
Сад производил угнетающее впечатление.
Кейн знала о том, что так будет, и все равно после разговора с Тольди пришла сюда. В детстве это было ее любимое место.
Сад был личным проектом Линнел. Заботиться о нем на воздушной платформе было нелегко, и большую его часть закрывали стеклянными куполами, только эта площадка оставалась открытой. На ней почему-то росли только розы – упрямые северные розы, которые почти никогда не цвели, и даже когда они цвели, их бутоны больше напоминали выцветшие белесые плевки.
Теперь и их не было.
Кейн зябко поежилась и потерла