всё-таки новоселье, а оно, знаешь ли, каких-то особых мероприятий требует.
– Новоселье у нас? – спросила удивлённая девушка.
– Сонечка, ты вот скажи мне. Ты, стало быть, только въехала сюда, правильно я говорю?
– Правильно.
– Вот. Так и я только сюда въехал, стало быть, у нас новоселье. Жилищное ведомство домовых выделило мне эту квартирку. Старая уж совсем негодна, жить там сложно: сыро, лягушки квакают, комары зудят…
– Лягушки? – спросила Сонечка, пристально всматриваясь в домовика.
– Да-да, есть такие квартиры в Москве, есть, а житья в них нет. Но здесь, я вижу, всё ладненько. Обживёмся с тобой, потом и в жёны тебя возьму.
– Что? Что вы такое говорите? Я уже помолвлена, между прочим, – недовольно возразила Соня.
– Ну это не страшно. Солнце, знаешь ли, с утра восток любит, а к вечеру ему запад милее кажется. Но довольно об этом. Денёк-то сегодня жаркий, пить охота. Сонечка, голуба моя, налей-ка мне стаканчик лимонаду.
– У меня нет лимонада, господин домовик, – повысив голос, сказала Соня.
– Ну зачем нам такие официальные тона? Голуба моя, для тебя я просто Стёпа.
Жить нам бок о бок ещё долго, век у домовика не короток. Ну, Сонечка, налей мне лимонаду, пожалуйста.
– У меня нет лимонада!.. Стёпа… – теряя терпение, сказала Соня.
– Как это – нету? В холодильнике на второй полочке стоит, я уж проверил. Негоже, Сонечка, друзей дурачить. Принеси-ка стаканчик.
Тут подошла гроза. В небе заблистали молнии, над головою прогремел гром. А в трепетной груди Сонечки возросло негодование, она гневно смотрела на домовика, простодушно улыбавшегося и теребившего сосновые шишки в рыжей бороде. Ещё раз мелькнула молния, ударил гром, и посреди комнаты появился новый персонаж.
Маленькая рыжеволосая карлица, одетая и обутая на манер нежданного сожителя юной красавицы, сердитым взором оглядывала Сонечку и домовика, в глазах которого вдруг появилось огорчение. Она упёрла руки в бока, встряхнула головой и недовольно заговорила:
– Ах ты, негодник такой, что ты тут делаешь? Всё-таки увязался за ней, паршивец. Я, несчастная, вся извелась, за пеньками да ёлками слежу, одна о выводке забочусь, а он тут обживаться надумал. Ой, я бедная, горе мне! Говорила мне мать: непутёвый он, для семьи не годен. А я, дура слепая, Кащей меня побери, поверила ему, пошла за ним… ой, непутёвый! Непутёвый!
– Ну ладно тебе тараторить, шуму наделала сколько, – сказал домовик, обратившись к рыжеволосой карлице. – Умел бы я летать, ты б и в небе меня достала. Пошли домой. Безнадёга…
Он хотел было соскочить со стола, но Сонечка, задав вопрос, его остановила:
– Господин домовик, это ваша супруга?
– Что? Какой домовик? – снова завелась рыжеволосая карлица. – Какой домовик? Что ты тут ей наговорил? Твердила мне мать: не выходи за него, он только выдумки горазд плести. А я, дура слепая, Яга меня побери, поверила ему, пошла за ним, а он уж теперь и от рода своего