нужными для исцеления истерзанных горем людей словами? По крайней мере, многие сейчас отрывались от останков, и обращали свои взоры к командиру, к Оксане с Левиным. И новой порцией бальзама сейчас, несомненно, была спокойная речь полковника Кудрявцева:
– Что на постах? Успели заметить что-то необычное?
– Нет, товарищ полковник. Говорят – моргнули глазом, и вокруг – болота. А в Северном посту… ничего больше не говорят. И не скажут. Ребята зачем-то открыли окна поста. Там сейчас такая же картина.
Он показал пальцем на ближайший труп, и Оксана едва удержалась от вопроса:
– Еще два – к двадцати восьми… Или…
– Да, – кивнул ей, и командиру, сержант, – всего тридцать… это еще не считая тех, кого успели занести в цитадель. Может, и там…
– Не может! – рядом остановилась Светлана, которая, наверное, успела одарить утешением всех вокруг, – в цитадели все живые. Были покусанные; серьезно покусанные. Больше всех досталось Толику Никитину. Сейчас, наверное, сидит в столовке, жрет за десятерых.
– Это он умеет!
Зинаида Сергеевна, наверное, выплакала свое горе над телом доктора. Или психотерапия Левиной помогла. Она сейчас стояла перед Кудрявцевыми и Левиными внешне очень спокойная. Только губы дрожали, да в глазах плескалась неутоленная ярость.
– Товарищ полковник, – она вытянулась перед Кудрявцевым едва ли не рьяней, чем недавно сержант, – очень прошу вас. Найдите того мерзавца, который наслал на нас эту… гадость. И покарайте его – так, чтобы весь этот мир содрогнулся. И никогда не забыл об этом.
Полковник не стал спрашивать повариху – откуда в ней родилась и укоренилась уверенность в том, что это не было спонтанной атакой болот; что чья-то злая воля направляла полет кровососов. Он – поняла Оксана – и сам был уверен в этом.
– Обещаю, Зина, – чуть склонил голову командир, – всем обещаю.
А потом не удержался, шагнул вперед, схватив в объятия и жену, и Зину. Близнецы в животе тут же отозвались упругими толчками, и – удивительное дело! – кто-то ответил им. Так же! Оксана поняла, что главная кормилица города тоже беременна; что доктор Браун оставил после себя частичку… себя же. И что когда-нибудь по городским улицам вместе с ее сыновьями будет бегать мальчишка с «фирменным» британским личиком, или девочка, точь-в-точь повторившая портрет принцессы английского двора.
– Точнее, Зинаиды, на которую доктор и перенес всю свою любовь.
– Девочка, – вдруг шепнула Зинаида, и даже улыбнулась – несмело; так, чтобы никто, кроме Оксаны, этой улыбки не заметил…
– Итак, – командир обвел взглядом высокое собрание, что мы имеем на текущий момент?
Так – «высокое собрание» – Кудрявцева обозвала заседание Совета, собравшегося на последнем, двенадцатом этаже цитадели. Половину стен в этом помещении заменяли панорамные окна. Оксана уже нагляделась на безрадостные картины болотных пустошей; на чуть