меня! – прошептал художник, и, поставив поудобнее сосновый ствол, полез наверх.
Через минуту он был на свободе. Близился рассвет. Бремер, у которого хмель испарился, словно утренний туман, почти бегом направился к своему замку, внимательно смотря себе под ноги. Примерно сто шагов оставалось до заветных ворот, когда он увидел блеснувшие в лесной чаще два зеленых огня. Курт резко остановился, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Глаза волка, не двигаясь, внимательно наблюдали за ним. Помертвевший художник осенил себя крестным знамением:
– Сгинь! Сгинь нечистый! Пресвятая Дева – заступись за меня!
Зеленые огни моментально потухли и художник, подняв голову к светлеющему небу, дабы поблагодарить Заступницу, увидел, как большая звезда, сверкавшая прямо над шпилем его замка, внезапно сорвалась вниз тонкой светящейся ниткой и медленно опустилась за горизонтом темного леса.
Глава 3
Курт, в который раз доставал из стола завещание своего предка и заново перечитывал пожелтевшие страницы. Он уже почти наизусть помнил весь текст. И только два места в нём оставались совершенно непонятными для разума. Первое, которое отметил художник еще у нотариуса Карла Зельцера: «Наследник мой имеет Много, но Мало с тем, что Отпечаток в Темноте дает».
И потом уже, у себя дома Курт разглядел в самом конце завещания строчку из очень маленьких букв и, судя по почерку, принадлежащую руке совсем другого писаря. Надпись гласила: «На мне найдется ценность эта, и лишь огонь один раздует до содроганий Мира от Посланника её. Ignis. Quere et invenies».
Последние слова, написанные по латыни, были непонятны Бремеру.
– Что же такое таится здесь? – вслух спросил себя наследник, и раскатистое эхо разнесло отзвуки вопроса по отдаленным уголкам огромного зала на первом этаже замка – здесь …есь …еcь …есь …есь…
Курт невольно поежился. Он никак не мог привыкнуть после скромного саксонского жилища к таким большим апартаментам. Иногда ему казалось, что кто-то невидимый пристально наблюдает за ним из темного угла, внимательно ловит каждое его слово, и преследует, держась на почтительном отдалении. Происшествие с падением в яму-ловушку и последующее чудесное освобождение с помощью ствола сосны, брошенным вниз таинственным и страшным существом, похожим на волка, сильно подействовало на художника. Он больше ни разу не ходил по этой тропинке в позднее время, а на следующий день, после обеда Курт явился к злосчастному месту, захватив с собой лопату. Обливаясь потом, Бремер в течение двух часов старательно забрасывал эту яму землей. И только тогда Курт успокоился, когда попавший в нее человек мог легко вылезти наверх, облокотившись руками о края.
Одиночество угнетало его. Кроме нескольких коротких встреч в пивной с молодым черноволосым художником, который окликался на странное прозвище «Ад», никаких новый контактов с людьми у Курта по-прежнему