Эрон Арбогаст оказался на редкость хорош собой. Рослый и могучий, темноволосый, к тому же с яркими синими глазами заправского сорвиголовы. Именно этим эпитетом награждала матушка Эдит подобных типов. Сорвиголовами она именовала мужчин, которые рискуют так же естественно, как дышат: рискуют деньгами, своими женщинами, собственной жизнью…
Прежде Эдит никогда не приходилось встречать сорвиголову-аристократа. И теперь она гадала: неужели все благородные мужчины таковы? Может, оно и так. Ведь им есть что терять… и при этом они не пропадут.
Нет, положительно ей, Эдит, лучше их сторониться. Пределом мечтаний девушки ее круга было встретить добропорядочного парня с фермы, родить ему таких же фермерских мальчишек… ну, может, еще умненькую доченьку, чтобы передать той свое Знание. Увы, до сих пор ей так и не довелось повстречать подобного парня, по крайней мере такого, за которого стоило бы выйти.
А вот его светлость, яснее ясного, очень нуждается в крепкой женской руке. Эдит успела толком пообщаться лишь с двумя высокородными леди, которых неведомо каким ветром занесло в «Зеленого Ослика». Впрочем, эти великолепные златовласки пробыли здесь недолго и вскоре устремились неизвестно куда.
В общем, если все благородные леди таковы, как эта парочка, – яркие, блестящие и самовлюбленные, то Эдит трудно было представить себе, как удалось бы подобной дамочке направить его светлость на путь истинный…
Хотя, если леди таковы, как описывают их в романах, – кисейные барышни, что лишаются чувств при первом удобном случае, то в руках у такой леди исправиться у его светлости нет ни единого, даже призрачного шанса! Ах, как это было бы досадно… потому что за маской сорвиголовы Эдит ясно видела черты доброго человека. Которому, возможно, просто недостает тепла домашнего очага и уютной постели, согретой любящей женой…
А вообще-то сорвиголова – это, возможно, человек, просто еще не нашедший собственного дома.
Все прочие гостиничные служанки роились вокруг больного, всячески сражаясь между собой за его внимание – правда, Эдит не понимала, зачем им это нужно. Ведь у такого кавалера вряд ли благородные намерения относительно простой служанки! Она знала, что кое-кто из горничных не прочь покувыркаться со случайным гостем и потом получить какую-нибудь безделушку за труды, но для Эдит подобное было совершенно немыслимо.
Пускай она всего-навсего горничная, но у нее есть гордость! И пусть у нее почти ничего больше нет, зато она затейница и рукодельница, умеет читать и даже немного писать, а еще владеет тайными умениями, которые передала ей мать. А матушка в их деревне слыла уважаемой женщиной. В ее дверь то и дело стучались с просьбами кого-нибудь исцелить, предлагая взамен деньги и даже последнюю в хозяйстве курочку. Однако матушка брала лишь пару монет – чтоб хватило расплатиться с мясником, – а остальное отдавала назад. Целительство было ее призванием, ее святым долгом – и женщина считала грехом продавать отчаявшимся свой дар, полученный свыше…
Но когда матушка скончалась от тяжелой хворобы, которую Эдит исцелить оказалась не в силах, осиротевшая