друг с другом. Наверное, у меня размазалось все лицо. Ужасно, должно быть, выглядит – тушь, как акварель, под глазами. А, плевать.
– Почему ты такая милая, – тихим голосом говорил он.
– Не знаю, – я физически ощущала красноту своего лица. Кожа пылала от усвоенных ей морских специй, – Наверное, потому что ты был послан мне судьбой. Ведь ты единственный, кто так считает.
– Ты сумасшедшая, если думаешь, что в России в тебя никто не влюблен, – он сделал паузу, – Спасибо за прошлую ночь, она была замечательной.
– Тебе тоже. Я этого не забуду.
– У тебя сейчас, наверное, слишком соленые губы, чтобы целовать?
– Пока не попробуешь – не узнаешь, – мои пальцы пробирались среди мокрых прядей его волос, – Ну как?
– Слишком соленые. Но это не беда, потому что я самый сладкий парень в округе. Нет, правда! В детстве я ел сахар ложками, – он шутливо нахмурил лоб, глядя как я хихикаю.
– Значит, мы дополняем друг друга.
Когда в глаза попал солнечный зайчик, я поняла, что счет времени мы потеряли. Дори попросил встать, и крепко держаться за его туловище. Он сделал несколько крутых разворотов, во время которых мы еле устояли, а я вновь набрала целый рот жгучих брызг.
Стоя, мы рвались к берегу, где выжидающе маячила большая желтая футболка Стефаноса. Острыми пальцами я сцепила свои объятия, и эйфория, словно содовая, бурлила в моей крови.
– Дори!
– Что? – он слегка повернул голову, пытаясь лучше расслышать.
– Я люблю тебя!
Что-то взяло верх над моей логикой. Над тщеславием, что я выращивала, как подпорки для выхода в мир, где каждый судья каждому. В моей груди билось сочувствие, сочувствие и вина, что я, будучи по неопытности искренней во всех своих действиях и словах, вызвала в нем что-то похожее на любовь. Привязанность. Но этот момент так искрился энергией… И хотелось лишь дать ему повод провести следующую неделю с улыбкой.
Я призналась в том, что люблю его, и пыталась убедить саму себя в том, что это и правда так, ведь он теперь навсегда останется моим первым мужчиной, и воспоминание о нем, как о ком-то, к кому я не испытывала хотя бы долю любви, умаляло бы мое собственное достоинство. Да, в какой-то степени, я полюбила его, как того, кто был со мной на равных, кто на несколько дней дополнял меня, словно паззл.
Но это признание представляло собой другое чувство, и он должен был верить, что я влюбилась в него, как влюбляются в фильмах, или в детском саду – сразу и без подробностей.
Он сильнее сжал рычаг газа, и, мне виделось, что его грудь, того и гляди, разорвет от счастья и удивления.
– Только не спрашивай, почему я это сказала. Не говори ничего, – ступив на песок, я вытирала капли с измученного солнцем лица Дори, – Нам пора уходить.
– Эй, малака4! Иди, нужно везти клиентов.
Группка людей уже разместилась верхом на плавучем банане. Я не успела выдохнуть слово «прощай».