красивую пирамиду на тарелке, предложил соседям. Женя Парилис отрицательно махнул головой по широкой амплитуде, как конь-трёхлеток, отбивающийся от паутов при купании табуна.
– Сейчас, – улыбнулся Шихман, – всё устроим.
И тяжеловесно выбежал из комнаты, как оказалось, к девчонкам из своей группы.
Притащил терку, пыхтя паровозом, натёр морковку на тарелке, сверху посыпал немного сахара-песка и с маленькой чайной ложечкой передал всё это Парилису. Тот критически осмотрел, но ложечку взял и стал кушать морковку, время от времени резко дёргая шеей. Остальные хрустели так, пользуясь собственными зубами.
– До чего вкусная вещь, – восхитился Шихман, – аж есть чего-то захотелось.
Извлек из чемодана здоровенную сковороду, осторожно постучал себя несколько раз по голове – раздалось аппетитное гудение чугуна.
– Сейчас бы свиных ребрышек пожарить, – зажмурился он от гастрономического вожделения, – для спасения жизни от сибирского холода.
– Между прочим, имеется и другое средство для спасения жизни, – Юрик выставил на стол бутылку водки, приготовленную для такого случая.
– Кстати, сегодня на ночь прогноз до минус пяти и дождь со снегом обещали.
– Ну вот, видишь, я и говорю: во имя спасения жизни. Снег уже валит. Картошка сойдёт для спасения жизни?
– На сале ещё как пойдёт. А что, есть?
– Есть.
– А у меня сало есть топлёное киевское.
Юрик сунул руку под кровать, где хранилась куча картофеля, вывезенная с полей, выгреб её на свет. Картошка раскатилась по всей комнате, подпрыгивая по полу и оставляя на нём комочки подсохшей колхозной глины.
– О! Це гарно, – делая из щёк-оладий щёки-колобки, улыбнулся Шихман, с ножом наперевес бросаясь под стол, куда закатилась одна картофелина. Парилис быстро поджал ноги.
В два ножа они наперегонки начистили кучу картошки, Толик выбрал из огромного количества своих вещей, сваленных на кровати и под кроватью, двойной полиэтиленовый пакет с белым топлёным свиным жиром внутри, выдавил на сковородку:
– Лук есть?
– Нет, на лук нас пока не посылали. Давай без лука.
Но хозяйственный киевлянин сбегал к своим девчонкам, притащил луковицу, нашинковал её и со всеми необходимыми для украинского блюда составляющими умчался на кухню. Полчаса – и вот вам сковорода жареной картошки в комнате. Анатолий разлил водку по стаканам, откинул массивную голову будущего знаменитого учёного, которая отлично смотрелась в сидячем положении в электрическом свете, лоб даже поблёскивал, как венецианская площадь Святого Марка в свете луны, и произнес тост:
– Чтобы нам тут весело жилось и отлично училось!
Парилис водку пил отказался, но шапку снял и улыбнулся первым весенним подснежником. Только улыбнулся, как в комнату требовательно постучали. Женя мигом натянул шапку обратно на голову, попытался завязать