Басенник!
– А как ты сказал? Ну, как?
Люкин, сидя на табурете, вызывающе подбоченился.
– А вот так: до ночи правительство наше работает на нас, дык они ж герои!
Солдаты смеялись.
– Так герои или же бедняги?
– Дальше шпарь, Сашок!
– Ну. Ждем. Дверь приоткрыта. Вижу в проем: чернай аппарат, от него по паркету – провод. Ножки кресла вижу. На паркете – бумажка валяцца. Чьи-то руки ее бац – и подымают. Голоса слышу. Матвеев кашлят, нервишки! Глебка спокоен, как баран среди овец. Часовой выходит: «Велено пропустить!» Заходим. Робеем, што уж тут. Кресло кожаное. Стулья венские, с гнутыми спинками. Стол. На столе – кипа бумаг и чай в стакане, с подстаканником.
– А Ленин, Ленин-то иде ж?!
– Вот брехун, никак не подберется…
– Щас подберусь! Поперед Ленина – из-за стола – на нас глазами зырк, зырк – чернявый такой, малюсенький, весь бородой вороной зарос, мохнатый, очкастый… пучки волос торчат над одним ухом, над другим… ну чистый пес дворовый! А костюмчик чистенький, аккуратненький. Воротничок белый, снега белее. А очки я рассмотрел: не очки энто, а как энто… во, писнэ! Чернявый энто свое писнэ на носу – пальцем подтыкат. А оно сползат все и сползат. Садитеся, энто нам, товарищи! Вы, грит, из Сибири? Из Тобольска? Дык я ж вас жду! Как так ждете, я ничо не понимаю, осовело на Петра гляжу! А Петр мне: сопли подбери, энто Яков Свердлов, я ему телеграмму… еще раньше… отбил…
– А-а, вон что…
– Так то ж не Ленин, то ж Свердлов! А игде Ленин?
– Погодь ты! Не гони лошадей! Свердлов нам: царей охраняете? Матвеев: так точно, товарищ председатель ВЦИК! Свердлов: а заговор у царей имецца? Ну, штобы сбежать из-под наших ружей? Матвеев аж побелел, весь банный румянец как корова языком слизала. Нет, громко так рапортует, не имецца! Все тихо-спокойно! Свердлов обо всем расспрашиват – Матвеев отвечат, как в церковно-приходской школе китихизис. Будто б нарошно готовился! А я стою и думаю: а пожрать чего-нить у них тут можно? Може, угостят странников? И Глебка, смотрю, с голоду набок валицца. Глядит на чай. Стакан на блюдце, коло стакана – ложка и белые куски. Сахар! Мы сахара не видали скольки времени? То-то и оно!
– Ты, к Ленину живей…
– Свердлов взгляд тот уловил, стакан к Глебке по столу подвинул: пейте, товарищ! И обернулся к часовому, и вежливенько так: вы подите на кухню, нарежьте ситного, да кильки на тарелке принесите, да вареной картошки, если осталася. У меня все внутри аж взвыло от радости. Часовой живо возвернулся! С подносом, и еда на ем! Мы ели… стол энтот правительственный обсели с трех сторон и ели… а Свердлов смотрел на нас, как… как на…
Люкин замолчал, щелкал пальцами. Потом рукой лоб обхватил.
– Ну чо ты затих?!
– Как… на зверей… в зоосаде…
И все враз замолчали. Обдумывали это.
Потом Люкин заговорил тише, спокойнее. И печальней.
– Свердлов