на войне, а на охоте после обильных «лесных излияний». Кроме того, одна нога, попавшая в капкан, была слегка короче другой. Но он гордился своими увечьями, как солдаты гордятся орденами и медалями.
– Уметь стрелять должен каждый мужчина! – нравоучительно рявкнул он. – Как говорится: «Без охоты и человек болван»! Будь моя воля, – у меня стреляли бы все: и женщины, и дети!.. Враг не дремлет! – гаркнул на всю поляну захмелевший вояка и отошёл в сторонку, сразу потеряв всякий интерес к Антону.
Зато к нему тут же заспешил Рыбник – благодушный здоровяк, от которого за версту разило одеколоном и копчёной рыбой – широко улыбаясь, взял Антона под руку.
– Вчера закоптил два бочонка с миногами. Один – ваш!.. А пожелаете осетринку или форель, – мигом доставлю!.. Но и вы помогите мне… – И добавил уже шёпотом: – Проклятые налоги!.. Убедите вашего будущего тестя снизить их!.. Нет-нет! Только не в ущерб городу! Исключительно для меня! – и грубо рассмеялся своей шутке.
Антон что-то промямлил в ответ. Рыбник же понял это по-своему:
– А уж я позабочусь о жирных карпах, фаршированной щуке и розовом балычке!
– Простите… – Антон с трудом высвободил локоть.
Внезапно на поляне зазвонил телефон. Мэр подошёл к древнему дубу и, засунув руку в дупло, вытащил телефонную трубку:
– Мэр слушает!..
Присутствующие на поляне, словно по команде, заткнули пальцами уши.
– Все в сборе, ваша светлость!.. Со мной, ваша милость! – и взглянул на Антона. – Ждём только вас… – и сунуд трубку обратно в дупло. – Его светлость! – объявил он всем, – Уже выезжает!
Все зааплодировали.
Мэр подозвал Егермейстера:
– Всё готово к охоте?
– Как всегда, ваша светлость!
– Тшш!.. – понизил голос Ленард. – Кабаны на месте?
– В кустах.
– Зайцы?
– В мешках.
– Куропатки?
– В силках.
– Будем надеяться, охота пройдёт удачно, – выразил всеобщее желание мэр.
– Как всегда, ваша милость! – браво ответил Егермейстер.
Минут через десять послышалось: «Едет! Едет!» – и на охотничью поляну влетела богатая карета.
Мэр, сломя голову, кинулся встречать князя.
– Без вас не начинаем! – по-военному доложил он ему, распахивая дверцу кареты.
– Похвально! – сказал Вольнор, спрыгивая со ступеньки на землю. – Порядок есть порядок!..
Князь был человеком странным даже на первый взгляд. Хромал на левую ногу, но казался при этом стройным. На вид ему можно было дать как пятьдесят, так и семьдесят, а то и все девяносто. А находясь рядом с ним, чувствовалось затхлое дыхание склепа. Брр! Он носил наглухо застёгнутый чёрный мундир с золотыми галунами и лакированные сапоги со шпорами.
Князь пристально глянул в глаза Егермейстра своим тяжёлым и пронзительным взглядом.
– С утра хочется кабанчатины!.. Или кабанятины? Как правильней?
– Кабанины! – по-военному отсалютовал старший епгерь.
– Словом, свинины! –