седины, посетившие отца Арика, в тот же год выкрасили набело весь народ. И многие поколения детей в последующие годы рождались седыми.
Но иначе сложилась судьба Арика: не оказался он в числе приговорённых в скрипучей, со скользким полом, повозке по дороге к плахе, установленной в центре города, не выклёвывал ему чёрный ворон-падальщик остекленевшие зрачки, не плакала по нему сутками напролёт безутешная мать.
А спас его от безвременной смерти отец. Хая, мать Арика, была на сносях, когда Ошер стал готовиться к рождению и спасению сына. Каждый день он собирал вести и слухи о несчастных случаях с новорождёнными
Когда же подошёл срок и у Хаи начались схватки, он увёл её в подвал, откуда не было слышно никаких звуков. Рождённый почти что в полнейшей тишине, сын не издал ни малейшего писка, как будто чувствовал, к каким последствиям может привести эта естественная прихоть новорожденных. Обливаясь слезами, счастливые родители весь день ласкали дитя. А поздно ночью, когда спали даже сторожевые псы у городских ворот, Ошер взял лопату и надолго утонул в спасительной безлунной тьме. Когда он вернулся домой, шатаясь от усталости, без лопаты, грязный, с ободранными в кровь ладонями и лодыжками, с сорванными на руках ногтями и безумным взглядом, под мышкой он держал свёрток. Бедный сосед, да продлит Господь его годы, так никогда и не узнал, какова была судьба его умершего накануне ребёнка. Ошер очень аккуратно заровнял разрытую им свежую детскую могилу. После недолгого отдыха он взял сына от спавшей матери, прихватил новую лопату и унёс своё дитя в корзине за городскую стену в поле Алкедама. Здесь он вырыл яму, устроил землянку, поставил в неё колыбель, присыпал землёй и камнями, воткнув трубку для дыхания.
Наутро новоиспечённая мать, увидев рядом с собой почерневший труп, известила улицы города стенаниями. Так была обеспечена достоверность мёртворождения и искренность материнского горя.
В ночь Ошер отправился за спрятанным сыном, но оказалось, что он слишком хорошо скрыл землянку и всю ночь безнадежно рыскал по Алкедамскому полю. Когда забрезжил рассвет, открылась наконец глазам отчаявшегося отца дыхательная трубка землянки. Раскопав подземное укрытие, Ошер увидел такое, от чего хотел было тут же предать себя смерти – яма, вырытая накануне, полностью была заполнена буро-зелёной жижей. Возможно, её достигли ручьи из Силоамской купели, и ручки корзинки с малышом едва выступали на поверхность лужи. Кратковременное помрачение рассудка выключило Ошера из реальности, и в это время он не был похож ни на себя, ни вообще на человека. Стражники, находившиеся тогда на крепостной стене Иершалима, рассказывали только, что слышали, как далеко в поле гиена человеческими словами призывала на землю Дьявола…
Вернулся Ошер домой поздним утром, когда город начинал привычную для того года жизнь. Под халатом он приятно ощущал тёплый шевелящийся… живой свёрток.