первого же снадобья, вдруг напрягся и распрямился. Кожа на его лице разгладилась, волосы погустели и обрели совершенно живой, здоровый жизненный блеск…
Вот уже округлились и зарумянились его щеки…
Вот уже шевельнулись взбодренные крепким здоровьем губы и напряглись грудные мышцы, чтобы при первом же вздохе человек снова смог приподняться на одном лишь усилии своих окрепших мигом локтей…
Счет уже пошел склоняться к концу последней десятки.
– Тридцать седьмое, тридцать восьмое мгновение…
– Сейчас, – раздался уже чей – то нетерпеливый шепот.
Однако, при слове «сорок», – руки смертного человека не выдержали чрезмерного, почти адского напряжения.
– Ах!
Флакончик с чудесным снадобьем, на один лишь миг вырвавшись из дрогнувших пальцев, сверкнул под лучами солнца, и драгоценная жидкость с шипением скрылась в равнодушном желтом песке…
И тут же раздался плач: перед онемевшими людьми возник уже виденный всеми ими почти бездыханный старик.
Ученики в скорбном бессилии склонили головы.
Кто-то открыто рыдал…
Авиценну похоронили в древнем иранском городе Хамадане, и могила его, как магнит, до сих пор притягивает к себе массы простого народа. На его надгробии помещены слова, приписываемые то ли ему самому, то знаменитому поэту Омару Хайяму:
От праха черного и до небесных тел
Я тайны разгадал мудрейших слов и дел,
Коварства я избег, распутал все узлы,
Лишь узел смерти я распутать не сумел.
Громадное наследие Авиценны, как считали потомки, составило целых 450 сочинений, из которых до нас дошло чуть больше половины – 240. На языке фарси среди них набирается всего два десятка, а на родном языке ученого, дари – только лишь два.
Все остальное писано исключительно на арабском.
Что же касается его сочинений на медицинскую тематику, – то их накопилось у Авиценны свыше 50, сохранилось же – около 30.
Всех их можно разделить на три группы: сочинения общего характера, сочинения, в которых разбираются заболевания отдельных органов, и сочинения, посвященные лекарственным травам и растениям.
И, конечно уж, главным среди всех его сочинений медицинского характера является неоднократно упомянутый нами «Канон врачебной науки», как помним, начатый в 1012 году в древнем Гургаме, а завершенный уже в Хамадане, ровно через двенадцать лет, в 1024 году.
«Канон врачебной науки» – это гигантский труд объемом в 200 печатных листов, в котором самым чудесным, почти фантастическим образом переплетены достижения античных, арабских, восточных и прочих ученых мужей. В нем усматривается что-то еще от традиций римских ученых – энциклопедистов, и все же оно нисколько не пахнет всеядностью Плиния Старшего, собиравшего в своем сочинении все, что только ему удавалось отыскать.
Нет, сочинение Авиценны – это плод оригинального ума, выработавшего свои собственные взгляды на окружающий