в баре Дима поехал на дачу и не выезжал оттуда.
– А как же его сын?
– Мальчика положили в больницу через день после того, как деньги были сняты со счета компании.
Артем снова стал что-то черкать в блокноте и осведомился:
– Кто-то может подтвердить, что ваш брат был на даче в этот промежуток времени? Помните, я спрашивал об этом?
Вероника радостно встрепенулась.
– Рядом с нами живет пожилая пара, пенсионеры. Они с весны там постоянно находятся. Эти люди вполне могли видеть Диму.
– Вам нужно съездить на дачу, причем как можно быстрее, – сказал Артем. – Человеческая память недолговечна, особенно у людей в возрасте. Если они видели Дмитрия, то уговорите их дать показания в его защиту.
– Я попробую.
– У вас получится. Если возникнут проблемы, звоните. – Он поднялся.
– Вы сможете вытащить его из СИЗО? – с надеждой спросила Вероника.
– Я никогда не даю обещаний, если у меня есть хотя бы малейшие сомнения в том, что они могут быть исполнены, – ответил Павлов. – Я с вами откровенен. В этом непростом деле много темных пятен. Оно требует кропотливой работы. Давайте так, Вероника. Со своей стороны я сделаю все, что в моих силах. Но я не Господь Бог, а адвокат, и мое оружие – закон. Давайте надеяться, что победа будет на нашей стороне.
Вероника неожиданно коснулась его локтя. Это ее движение было мимолетным, как дуновение легкого ветерка.
– Я не буду назойливой. Спасибо… Артем.
Они попрощались, и лишь потом, заводя автомобиль, Павлов отметил, что Вероника впервые за все время их знакомства назвала его просто по имени.
Министр
Широкоплечий мужчина лет пятидесяти в сером строгом костюме остановился возле приемной. На массивной латунной табличке было выгравировано: «Министр внешней торговли Российской Федерации Кольцов Василий Николаевич».
Визитер заглянул внутрь.
– Машенька, добрый день! Василий Николаевич на месте?
Девушка, поливающая из крошечной лейки цветы на подоконнике, обернулась.
– Здравствуйте, Виталий Романович! Да, он у себя.
– Мне с ним переговорить нужно. Дело государственной важности, – сказал посетитель заговорщическим тоном, и Маша улыбнулась.
– Никого не впускай к нам. И не соединяй, если кто будет звонить, хорошо? – С этими словами он поставил на стол подарочную упаковку какого-то заморского чая.
– Ой, спасибо. – Секретарша зарделась.
Посетитель вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь.
Мужчина, сидевший за громадным столом, поднял голову, и лицо его озарила улыбка.
– Входи, Виталий. Рад тебя видеть.
Мужчины поздоровались.
– Чаю? Кофе? – предложил министр, но посетитель отказался. – Есть коньяк. Хотя о чем это я? Ты ведь не пьешь.
– Как и ты, – сказал Виталий Романович. – Но зачем-то держишь его у себя.
Кольцов пожал плечами, отодвинул в сторону исписанный