было бы и выбрать!
Как положено светским дамам, опоздав не более чем на полчаса, явились мои подруги. Все их поведение говорило – в этом деле они профи: вели себя развязно, нервически смеялись, клацали языком. Я полностью доверился их советам и наставлениям.
Но время шло, темнело, а дела не было. Вскоре родилась правда – все это понты. Девочки оказались насквозь нецелованными. Здесь, между ржавым железом, зарождался и их первый опыт в этом мокром деле. Меня же они выбрали не из-за привлекательной внешности (как это мне по наивности казалось), а исключительно из-за доброго и миролюбивого моего нрава. Да еще и язык мой им показался с «костями».
Но это было лишь началом печалей. Оказалось, что целоваться придется через… носовой платок.
Господи, в какое только тяжкое испытание не пускаемся мы, мужчины, ради слабого пола! Пройдет много времени, пока я не приду к выводу – с того платка началась целая череда побед и разочарований, связанных только с одним существом – женщиной.
Таким образом, «счастливо» процеловавшись на покрышках по очереди с каждой из одноклассниц, я ощутил что-то призывно новое, окрыляющее, вдальзовущее, короче, почувствовал себя настоящим мачо.
Этот дух рос, креп и, примерно через неделю я, словно петух в курятнике, носился по школе за визжащими и перелетающими лестницу в три прыжка одноклассницами. Весело задирал им юбки, дергал за косы, предлагал жениться. В общем, давал понять – в классе появился настоящий мужчина.
Но то ли мое гормональное развитие несколько опередило этот же процесс у части дев, то ли с чувством юмора они не водили хоровод, или они никогда не заглядывали за гаражи, но мой Эрос, в конце концов, напрямую столкнул меня со старой девой сталинской закваски Зинаидой Васильевной.
Я стал жертвой доноса. За мной полз целый шлейф дел непристойного характера. Некоторым, видите ли, не нравилось, что без их согласия задирают юбки. Намного позже я пришел к неутешительному заключению: даже самая плюгавая шмара промолчит, самая последняя мымра проглотит обиду, и более – с радостью сбросит все одежды, если проделанные мною манипуляции совершит самый любимый и желанный ею человек.
Но это позже, а пока я стоял перед классом и крепился, чтобы не разреветься.
Классная маятником ходила вдоль, размахивала указкой и рассказывала то о маньяках-убийцах, то шпионах и прочих поганых элементах. Оказалось, что пока весь наш народ засыпает в закрома и повышает надои, я способствую, являюсь благодатной почвой, а также в своем лице порочу… короче, без пяти минут кандидат в уголовники.
Она хорошо знала свое дело. Она добилась своего. После очередного предложения спустить штаны и явить классу всю подноготную, веки мои дрогнули, капля за каплей покатились слезы.
– Простите, я больше не буду, – еле слышно заблеял я.
Зинаида, однако, стояла рядом, она продолжила пытку, затребовав:
– Нет, мы здесь на первых партах не слышим, повтори еще.
– Йа-а-а