в обмен на несколько месяцев мучений, для той, которой это не нужно.
– Что ты несешь! Что ты вообще можешь о ней знать. Что ты обо мне знаешь!
– Ты преувеличиваешь свою уникальность. Ты преувеличиваешь её уникальность. Ты вообще преувеличиваешь. —холодно сказал Вадим.
– Это смешно, да? Это, наверное какое-то неземное наслаждение, дать человеку надежду, а потом все отобрать? – Олег оскалился. – Ты кайфуешь, ублюдок?
– Отобрать? Я? – Влад изобразил на лице подобие удивления. – Ты же мне сам отдавал свою единственную ценность. Я отказался. – он секунду помолчал, выдерживая паузу. – Ты еще меня козлом обзови. Это, знаешь, для нашего брата самое обидное. Или, уж если совсем невтерпеж, можешь камнем кинуть. Ибо сказано: «Будьте как дети». Глупые и жадные. С маленькими липкими ладошками.
– Побрезговал, значит. – Олег по инерции пытался его уязвить, расходуя остатки злобы. – Чем она плоха? – он деланно улыбнулся – Моя единственная ценная душа.
– Твоя душа вообще ничего не стоит. – Влад брезгливо поморщился. – Насочиняли сказок. Это просто юридический термин. Чтобы удобней было вести учет. Да её вообще нет. Если единственная ценность… – он замолчал на полуслове.
– Тогда зачем вам наши души? – Олег угрюмо уставился в лес за спиной Влада.
– Совершенно без надобности.
– А что вам нужно?
– Смотри, – Влад сел перед Олегом скрестив ноги, так что их лица оказались совсем близко. – Сидишь ты тут на болоте, а можешь вскочить и побежать. Через лес. К деревне. Можешь достать нож из левого кармана и ударить меня в сердце. Это очень немногое изменит, но ты можешь попытаться.
Захочешь, спасешь замерзающего у подъезда пьяницу или утопишь в ведре десяток котят. Если очень захочешь, вырвешься из этой страны на теплый солнечный континент, где люди улыбаются друг другу в сто раз чаще, чем здесь. Или уйдешь в лес, чтобы жить в землянке. У тебя ограниченные возможности: да, ты никогда не станешь каким-нибудь правителем, не будешь ходить сквозь стены и переноситься в другие миры, но у тебя есть выбор. У тебя всегда есть выбор. Понимаешь?
– Ты мог её спасти, мог сделать, чтобы она жила. Но ты дал ей умереть, чтобы у меня был выбор!? ТЫ! Что ты несешь! Кто тебе дал право за меня решать, подонок! Как ты…
– Пошел вон. – рассеяно сказал Вадим. Голос Олега как будто удалился, и сам он размазался в облако и исчез в темноте. – Домой иди…
Взошла луна и высветила серебристые башни из тумана, вобравшие в себя тепло от растопленного болота. Вадим почетче прорисовал кладку стен и черепицу на крышах, проделал несколько призрачных окон, и замер, созерцая. Зашумел лес и резкий порыв ветра пронёсся над топями, разрывая прекрасные башни на угрюмые клубы, оседающие инеем на огромных деревьях.
Вадим ловил эти переливы света, пытаясь запомнить. Через несколько часов все это кончится.
Единственный день, когда позволено не быть рабом.
Когда можешь, поступать так как твоей душе угодно, а не тупо выполнять приказы