все это скороговоркой, но Ирина Максимовна её поняла.
– А ты хотела? – спросила она.
Хотела ли она? Наташа покраснела, засмущалась, стала ковырять траву носком туфельки.
– Я уже замужем, – ответила, глядя в землю. – Была. У меня сын. Обращайтесь, если понадобится помощь. Мы запросто, по-соседски…
Развернулась, забрала вёдра и ушла к себе во двор. Разнервничалась. Вот оно опять… Вспоминала она все эти годы Виталика? Вспоминала. Мечтала о нём? Мечтала. Винила себя, что сама не пошла навстречу? А вот тут уж фиг с маком! У каждой влюблённой женщины есть красная черта, через которую ни она сама не переступит, ни своему возлюбленному не даст переступить.
Весь вечер мысли вертелись вокруг Виталия. Когда-нибудь он должен будет приехать к родителям. Наверняка уже женат. Как ей себя вести? А вдруг?..
Ничего. Если объявится, Наташа уйдёт с сыном к тётке, жившей в районе рыбозавода. Так сказать, от греха подальше. На этом и успокоилась бы, но Ирина Максимовна в тот же вечер пришла почтение засвидетельствовать. С Ефимом Родионовичем и Дарьей Петровной новая соседка была знакома хорошо. Сечкины всегда были в родительском комитете школы, начиная со своего первенца. Ирина Максимовна принесла коробку шоколадных конфет московской фабрики – редкостную по тем временам вещь. Сечкины поставили самовар. Сели в саду в беседке.
– А что же Павел Аркадьевич?
– Устал просто. Ну, теперь уж позже познакомится непременно, он ведь не бука у меня, мы ещё по-соседски посидим с вами не раз, – Ирина Максимовна улыбалась открыто, не верить ей резона не было.
– Да чего ждать следующего раза? – удивился Ефим Родионович. К конфетам положили то, да другое, вот и застолье… вот и соседей полон двор. Рукавишникова ушла и вернулась с мужем, одетым по форме и полной авоськой водки.
– Вот это разговор! – оживились мужики.
После тройки тостов народ запел. Затем и гармониста вытребовали, перешли к танцам. Рукавишникова вызвалась помогать хозяйкам. Как-то остались с Наташей наедине в кухне, Ирина Максимовна поинтересовалась:
– Наташенька, а почему вы моего Виталика бросили?
– Я бросила?! – возмутилась Сечкина. – Он ко мне в те дни даже не подошёл! Пропьянствовал с друзьями, а обо мне и не вспомнил. Ну и пусть!
– Хм! – Рукавишникова прикусила губу и задумалась, оставив Наташины возмущения без комментариев.
Уже поздно вечером при расставании Ирина Максимовна обмолвилась. Сечкины враз протрезвели.
– А ведь могли мы с вами породниться, если бы наш Виталик не сбрендил!
– Вот как?! – Сечкины уставились на Наташу, требуя объяснений.
– Не сложилось, – пожала плечами дочка. – И уже не сложится.
Глава 3
Ночью Наташа не спала. Да и как заснёшь? Всё чудилась в словах Ирины Максимовны какая-то недосказанность, нечто такое, что дарило надежду. «Если бы Виталик не сбрендил…» –