теперь боеформу. Их осталось так мало. Когда-то по этим равнинам были рассеяны сотни тысяч слушателей. Выжило меньшинство.
Даже в то время слушатели были единым народом. О, у них случались разногласия, ссоры и войны. Но они были единым племенем, которое отвергло своих богов ради свободы в безвестности.
Билу уже не волновало их происхождение. Наверняка существовали и другие, такие же как она, – те, кто пренебрегал опасностью, которую представляли собой боги, и сосредотачивался исключительно на битве с человеками.
Эшонай прошла мимо домов – лачуг из панцирей, покрытых слоем затвердевшего крема, – что ютились с подветренной стороны громадных валунов. Большинство теперь пустовали. За время этой войны они потеряли тысячи.
«Мы обязаны что-то предпринять», – подумала она, пробуждая ритм мира на задворках своего разума. Эшонай искала приюта в его спокойных, размеренных тактах, плавно перетекающих друг в друга. Он как будто баюкал ее.
А потом увидела тупиц.
Они очень походили на тех, кого человеки называли «паршунами», хотя были чуть выше и не такими уж тупыми. И все-таки тупоформа была ограничена в возможностях, не обладала способностями и преимуществами новых форм. Откуда здесь взялись тупицы? Может, эти слушатели по ошибке связали себя с неправильными спренами? Такое иногда случалось.
Эшонай подошла к троим соплеменникам: двое были женоподобными, один – мужеподобным. Они тащили камнепочки, собранные на одном из ближайших плато, где растения росли быстрее обычного благодаря заряженным самосветам.
– Как это понимать? – спросила Эшонай. – Вы выбрали эту форму по ошибке? Или вы новые шпионы?
Они посмотрели на нее невыразительными глазами. Эшонай настроилась на ритм тревоги. Она как-то раз пробовала тупоформу – хотела знать, что придется вытерпеть их шпионам. Думать о сложных вещах было не легче, чем проявлять здравомыслие во сне.
– Кто-то попросил вас принять эту форму? – медленно и четко проговорила Эшонай.
– Никто не просил, – ответил мужеподобный без всякого ритма. Его голос казался мертвым. – Мы сами.
– Почему? – изумилась Эшонай. – Зачем вам это понадобилось?
– Человеки не убьют нас, когда придут. – Мужеподобный поднял тяжелую камнепочку и вновь пустился в путь. Другие последовали за ним без единого слова.
Эшонай потрясенно разинула рот; ритм тревоги гремел в ее разуме. Несколько спренов страха, похожих на длинных пурпурных червей, выбрались из скалы поблизости, собрались стайкой и подползли к ее ногам.
Нельзя приказать принять ту или иную форму; каждый сам выбирал ее для себя. Можно было добиваться преобразования с помощью лести или настойчивости, но не силой. Их боги не позволяли такой свободы, поэтому слушатели во что бы то ни стало ее сохранят. Ее соплеменники имели право выбирать тупоформу, если хотели. Эшонай ничего не могла с этим поделать. Не напрямую.
Она ускорила шаг. Нога все еще ныла, но рана заживала быстро. Одно из преимуществ боеформы. Генерал уже