сидел за стойкой на бочке. Время от времени он надсадно откашливался. Что-то знакомое послышалось мне в кашле. Я наклонился к застывшему над только что опорожненным стаканом соседу:
– Кто это?
– Хозяин заведения.
Но я уже узнал Флая. Время здорово обработало его – голая, как у черепахи, голова, обесцвеченная редкая борода, погасшие глаза. Время заметно простегало морщинами его щеки, лоб, шею.
– У него еще мозги не в порядке, – добавил сосед.
– Что так?
– Все, кто мог, давно побросали свои заведения и смылись куда подальше. А старик держится за «Креветку». Его уже раза три поджигали, он нанял охрану и тратит на свое заведение больше, чем с него имеет.
Старый Флай откашлялся и повернул голову.
Видно было, что над Флаем здесь привыкли посмеиваться.
– Старик, – крикнул мой сосед, – поговори с нами.
Старик шевельнул губами. Я скорее угадал, чем услышал:
– Океан…
Ничего не добавив, старик зашелся в новом приступе кашля.
– Послушайте, – громко сказал я Флаю. – Жрать хочется. Что тут у вас можно заказать?
– Если вы приперлись жрать, то это не ко мне, а к Коннеру. Ко мне приходят закусывать.
Старый сукин сын! – восхитился я.
Меня он, конечно, не узнал, но энергию еще не растратил.
– А вон и доктор Фул, – толкнул меня локтем сосед. – Знаешь его? Он каждый день здесь накачивается.
Невысокий человек в легком сером костюме поднялся из-за столика и, покачнувшись, двинулся к двери. Когда он поднял голову, я успел увидеть огромные, пронзительные, как у святого, глаза. Это меня рассмешило: святой в Итаке! Но глаза у него были пронзительные. Доктор Фул. Ну да, я мысленно прокрутил запись шефа.
«Состояние доктора Фула внушает нам тревогу. Через его руки проходят анализы, даже те, что заставили нас выставить дополнительные посты. Похоже, круг замыкается, и я еще не решил, где его рвать».
Анализы. Это я хорошо запомнил.
Дверь бара с грохотом распахнулась.
Брэд Хоукс отмечал прибытие в Итаку.
Не знаю, где он собрал такую странную компанию: люди примерно его возраста в приличных на вид костюмах, но какие-то встрепанные, с болтающимися галстуками, с багровыми лицами; их голоса мгновенно заполнили бар.
Я не хотел веселиться с Хоуксом и, пользуясь тем, что он сразу шумно повалился на стул, отступил за стойку, к узким дверям, которые когда-то служили черным ходом в бильярдную. И не ошибся: там и сейчас стояли столы под зеленым пыльным сукном, валялись раскрошенные мелки.
И услышал:
– Дай ему еще раз!
Человек, которого били, не отличался крепким сложением, сознание, по крайней мере, он уже потерял. Один из экзекуторов держал его за руки, заломленные за спину, а другой, небольшого роста, узкий в бедрах, но широкоплечий, спортивный, не торопясь, с чувством бил жертву в живот тупым носком тяжелого кожаного ботинка. Они занимались этим столь сосредоточенно, что не заметили меня. Но третий сразу меня увидел – Габер. И тряхнул крупными локонами:
– Прекрати,