себе.
Когда мы возвращались, дымка над городом сгустилась, едко бил в ноздри запах все той же въедливой химии. Дым из труб уже не поднимался вверх, он как подушка плотно придавил Итаку. Веселенькая прогулка, думал я, незаметно снимая окрестности. Потом мы отправили женщин переодеваться и ввалились в «Креветку».
– Глотка пересохла, – пожаловался Хоукс.
Старый Флай сердито засмеялся. Его смех походил на лай.
Продолжая лаять, он ткнул пальцем в висящий за стойкой плакат: «Не бросайте окурки в унитаз! Смывая окурки, вы теряете от пяти до восьми галлонов дорогой чистой воды!»
– От пяти до восьми, я сам подсчитал! – Старый Флай трясущимися руками набил трубку. – Прикройте дверь, тянет химией. – И, добавляя содовую в виски, сварливо пожаловался: – Проклятая погода. Раньше у нас лили дожди, а теперь льет кисель. Плохие, плохие времена.
К появлению Нойс и Италии ужин, заказанный старому Флаю, был готов. Кальмары, устрицы, дарджентский краб. Хозяин заведения презрительно хмыкнул: да, да, всё это можно есть, это всё из банок.
Брэд прохрипел:
– Не хочу из банок. Хочу в постель.
Италия хотела того же. И они исчезли.
Унылый мальчишка в грязной форменной курточке поменял пепельницу и, встав у стойки, от нечего делать глазел на нас. Как правило, нечто вроде согласия между мужчиной и женщиной возникает сразу. Или не возникает. Нойс сбивала меня с толку. Я все еще не понимал, чего она хочет и почему дуется. Не то чтобы она возбуждала меня, мне нужно было прикрытие.
– Пойдешь со мной?
Она улыбнулась.
Я вел машину сквозь сплошную стену дождя.
Нет не сквозь стену. Старый Флай был прав, сквозь кислый кисель.
И вообще, подумал я, в такую погоду за руль садятся исключительно идиоты.
– Поднимись в сорок третий номер.
Припарковав машину, я прошел к себе.
Нойс сидела в кресле и внимательно разглядывала комнату.
«Они все здесь какие-то запуганные», – с неудовольствием отметил я.
И посоветовал:
– Прими душ.
Она неуверенно кивнула.
Я дождался, когда из ванной послышался шум воды, заказал по телефону кофе и выключил свет. Открыть окно оказалось делом секунды. Я выставил наружу загодя приготовленную пробирку. Если бы кто-то и увидел меня с улицы, мало ли чудаков в такой дождь могут открыть окно. Капли шумно разбивались о подоконник, противно сползали по голой руке. Я попробовал на язык – сильно кислило. Когда пробирка наполнилась, я плотно заклеил ее специальным пластырем и сунул в карман куртки. Таким же образом я поступил со второй. Потом набрал целый стакан дождевой воды, включил свет и удивился – дождевая вода отливала мутью.
Скрип двери заставил меня обернуться.
На пороге ванной, придерживая рукой полы халата, стояла Нойс.
– Что ты делаешь? – Она была испугана.
– А ты? – рассердился я.
– Зачем тебе дождевая вода?
Я демонстративно выплеснул воду.
– Чего ты боишься, Нойс?
– Бэд