что у него в данный момент нет интенсивного роста.
Мы даем еду, но не контролируем ее съедаемость. Я обратил внимание, что если в семье пища является культом, то дети довольно рыхлые, потому что их заставляют все съедать даже тогда, когда у них нет периода роста. У нас такого нет, и проблем с лишним весом у детей тоже нет.
– Как решаете вопрос финансов?
– Конкретного планирования, чтобы мы сидели и на бумаге все расписывали по кучкам, у нас нет. Мы гуманитарии, у нас более свободный подход к цифрам. Я просто знаю – все, что я сниму с карточки, будет сегодня же потрачено. И поэтому стараюсь снимать понемногу, так, чтобы растянуть на подольше.
Прикидываешь, что надо заплатить за сад, за занятия, потратить на неотложные нужды. Если есть вещи, которые могут быть отложены, они откладываются.
Когда планируешь расходы, средств уходит гораздо меньше.
Если приходишь в магазин с кучей детей, они разбегаются между рядами, начинают хватать чипсики, шоколадки, киндер-сюрпризы, – довольно много денег тратишь на всякую ерунду. Мне кажется, если год себя ограничивать в киндерах, можно было бы машину новую купить.
– Как удается уделять время каждому ребенку?
– Есть очень хорошая книжка одного американского священника, который перешел из протестантизма в православие: Гиллквист, «Возвращение домой». У него было несколько приходов на расстоянии двух тысяч километров друг от друга, поэтому он редко бывал дома и виделся с детьми. Но он нашел решение: отправляясь в поездку, по очереди брал с собой по одному ребенку. Мне показалась интересной эта идея. Вот, например, недавно я ехал в аэропорт ночью и взял с собой Катю. И мы за эти два или три часа поездки намного больше друг другу сказали, чем за год.
– Расскажите, как вы пришли к вере.
– Мы раньше приходили в храм пару раз в год – освящали куличи на Пасху и относились к этому как к культурной традиции, не более. И вот в 2007 году сижу я на книжной ярмарке на ВДНХ, встреча с читателями. Вдруг один парень оглянулся и удивленно шепчет: «О, святой отец пришел». Так мы познакомились и подружились с отцом Борисом из московского храма Софии, Премудрости Божьей. Под его влиянием постепенно пришли к вере. У него четверо детей в то время было, у нас тоже четверо. Теперь у отца Бориса семь детей, и у нас семеро.
– А детей как вы воспитываете, чтобы они тоже полюбили Церковь?
– Пытаемся, но пока еще непонятно, насколько успешно. Много искушений, шатаний. Я понял, что нельзя детям врать в каких-то важных вещах. Дети все время пытаются поймать родителей на несоответствии слов их делам. Ваня, например, говорит: «Вот вы почти десять лет ходите в храм. Ни одного воскресенья не пропустили. Вы стали лучше за это время?»
– Бывает, что вы на детей срываетесь, кричите?
– Бывает. Мы очень шумные. У нас дети буквально по потолкам бегают, и мы сами иногда по потолкам бегаем. Сделать ситуацию менее взрывоопасной помогает формула – объяснять через третье лицо.