обогнул ограду и подъехал к калитке. Минут пять он возился с мешками, потом поправил сено в «дилижане», устроил места для сидения. Появился Дементий в сером кафтане с узлом под мышкой. В узле были облачения. Он сказал, что отцу дьякону нездоровится. Они разместились и поехали.
Хутора, называвшиеся иногда Чубатовыми, потому что поселившиеся там вольные крестьяне жили на земле, прежде принадлежавшей помещику Чубатову, большею же частью известные под именем хуторов, лежали верстах в десяти от Лугового. Почти все хуторяне владели землей, кто дюжиной десятин, кто двумя десятками, а было двое, именно старый Ерема Губарь и Марко Шибенко, которые, владея каждый тридцатью десятинами, снимали еще в аренду у луговской помещицы по нескольку десятков десятин. Несмотря на это, хуторяне не только не щеголяли красивыми и просторными домами, но половина из них ютилась в землянках, а другая половина успела построить мужицкие вальковые хаты с камышовой крышей, из двух малопоместительных комнат – черной и чистой, праздничной, с прибавкой чулана для малолетней птицы, новорожденных телят и поросят. Когда хуторян, которые почти все были богаты, спрашивали, почему они не построят себе хороших домов, они отвечали:
– Некогда нам возиться! Да нам что! Мы привычны к своим землянкам. В большом доме семья раздробится по разным углам – сумно как-то. А в малой земляночке все в куче, жмемся друг к дружке, оно и весело, и тепло!
Зато при небольших хатах стояли высокие засеки, обширные сараи для домашнего скота, для зимовки овец, для птицы – словом, для всякой худобы. Можно было подумать, что настоящим хозяином здесь была именно эта худоба, а люди при ней жили в качестве смиренных и невзыскательных прислужников и ютились в неблагоустроенных хатах и землянках.
Едва только «дилижан» поднялся на возвышенную плоскость, по которой шла широкая дорога, как среди бесконечного поля вырисовались Чубатовы хутора. Можно было сосчитать четыре десятка дворов с огородами, где торчали высокие скирды сена и соломы и грациозные фигурные стоги хлеба в снопах. При каждом дворе был колодец, и тонкие журавли с бадьями возвышались над ними, точно молчаливые стражи, призванные защищать от внешнего врага брошенный среди степи одинокий хутор.
Через полчаса они уже миновали несколько землянок и подъехали к хате Марка Андреевича. Хата эта ничем не отличалась от других, только постройка для худобы была здесь повнушительнее да ярко желтела под солнцем обширная новая засека. Во дворе толкались человек двадцать мужиков и баб в обыкновенных рабочих костюмах. Видно, пришли сюда прямо с токов, устроив себе маленький праздник. Едва только Кирилл вошел во двор, как вся гурьба стала поочередно подходить к нему за благословением.
– Новый батюшка! – говорили они между собой. – Да и молодец же какой! – прибавляли бабы и почему-то громко вздыхали.
Затем Марко пригласил его в хату. В тесной хате с низеньким потолком и маленькими окнами, за длинным четырехугольным столом сидело с десяток мужиков, большею частью почтенного возраста. Это были главы хуторских семейств. Они встали и