Мужчина и женщина, которые становятся отцом и матерью нового мужчины и новой женщины.
– А как же самолеты, ракеты на Луну и тому подобное?
– Все это мужчина и женщина, а потом – новый мужчина и новая женщина.
– Не хочу я в этот миф.
– В какой же ты хочешь?
– В свой собственный.
– Прекрасно. Теперь два слова о школе.
– Не хочу в школу.
– В школу ты должен ходить.
– Почему?
– Чтобы усвоить, как пишутся «помидор» и «картошка», а также ради других вещей.
– Ради каких это других вещей?
– Ради того, чтоб видеться с братьями своими и сестрами.
– Слава богу, у меня одна-единственная сестра и в школе я ее вряд ли увижу.
– Но все остальные мальчики и девочки тоже твои братья и сестры.
– Не желаю я, чтоб они были мне братья и сестры.
– Даже если так, они все равно твои братья и сестры.
– С какой еще стати?
– Миф рода человеческого.
– Ну его к черту, род человеческий! Я из сверхчеловеческого, па!
Ключ
Отец мой позвонил кому-то, кого назвал Джоки, и спросил, не согласится ли этот Джоки по пути на работу в Пасифик-Палисэйдс заехать за мной, а потом, после работы, подбросить меня домой из школы.
Джоки заехал за мной и потом доставил домой, но оказалось, что зовут его Эдвардо Джонфала и что он вице-президент банка.
После школы я сказал отцу:
– У меня есть идея, па.
– Без сомнения.
– Давай завтра утром отправимся вместе с Джоки в банк, подождем, пока он откроет ключом дверь, войдет в комнату, отопрет сейф, а как только он все это сделает, привяжем его к стулу, заберем из сейфа все деньги и – домой.
– А дома что с ними сделаем?
– Посчитаем.
– Ежели тебе охота считать, – сказал мой отец, – то высчитай, пожалуйста, девяносто девять фасолин из этого вот мешочка.
– Хорошо, – сказал я, – но фасолина ведь не доллар.
– Разумеется, не доллар.
– Зачем тебе девяносто девять фасолин?
– Затем, чтобы приготовить нам обед.
– Получу я сегодня свое молоко?
– Получишь.
– Терпеть его не могу.
– Известное дело. Сколько ты насчитал?
– У меня уже три кучки по девять фасолин в каждой, но среди них есть несколько очень мелких и несколько щербатых. Как ты хочешь, чтоб я и их считал вместе с другими или же нет?
– Нет. Отсчитай мне только целые, не важно – большие или маленькие, а щербатые отложи в сторону.
– И что ты сделаешь с ними?
– Брошу в котелок вкупе со всеми прочими.
– А зачем я считаю?
– Девяносто девять целых фасолин, – сказал мой отец, – плюс восемь или девять щербатых – это отличная мера, и кроме того, мне хотелось бы, чтобы ты порассмотрел эти фасолины повнимательнее. Скажи, пожалуйста, что ты в них еще заметил, к примеру?
– Ну, на некоторых, к примеру, кожура лопнула, а на этих двух набухла. Считать такие?
– В сторону, вместе с щербатыми. Я сам на них погляжу. Ты закончил?
– Да.