Здесь ждите.
Он ждал так долго, что даже перестал от скуки бояться, решив, что про него забыли. Но снова отворилась дверь, лежа не было видно, кто зашел, сильные руки забрали запястье и вывернули локоть.
– Вы сейчас делаете наркоз? – спросил он, извернувшись и взглядывая через подбородок в лицо дородной докторши в халате. Та молча похлопала вену, выбирая место для катетера. – Вам что, трудно ответить?! – неожиданно для самого себя разозлился Вадим.
– Я неразговорчивая медсестра, – ухмыльнулась девушка. – Аллергии не было? Какой-то вы в крапинку…
С катетером его ввезли в операционную и переложили на стол. Другая сестра подсоединила к пальцам наперстки, считавшие пульс. Вошел пугавший его анестезиолог и приветливо улыбнулся.
– Ну, как? – Он наклонился над распростертым Вадимом, всматриваясь в лицо.
– Какой-то он в крапинку, – повторила сестра, присоединяя к катетеру аппарат с колбами. – Все как обычно делать?
– Как обычно. Значит так, Вадим. – Анестезиолог обратился к нему по имени. – Сейчас возьмешь трубку, потом, когда скажу, досчитаешь до десяти. Поехали, – скомандовал он.
Вадим сжал зубами трубку, собираясь по команде считать, но накатившая теплая волна замыла все цифры, и он заснул.
Кнопка пластиковой папки упруго щелкнула. Бумаги внутри уплотнились, прижавшись краями. Дело было сделано. Уходящий проводом в стену, захрипел механическим лязгом телефон.
– Да.
– Вадим Николаевич! Из управы пришли.
Вадим задумчиво потер трубкой лицо.
– Пришли?
– Да. На диване сидят.
Весенний ветер вдувал в окно занавески.
– Ниночка, вы позвоните, пожалуйста, в тот центр, ну, который с английским. Попробуйте перенести. Если что, отмените занятия.
– Хорошо, Вадим Николаевич.
– Спасибо! И пригласите из управы. Пожалуйста.
Шорох
Я вошел, был коридорчик, заспанный
человек с пятном на щеке, пятно
это мне показалось ужасным, показал
комнату. Мрачная была комната. Я
вошел, еще жутче мне стало.
Лев Толстой.
«Записки сумасшедшего»
Дома было уютно. Он лежал в темноте, думая, как это хорошо, что день прошел, что тихо и что никому до него нет дела. Завтра будет опять день, со своими проблемами, похожий на все предыдущие и будущие дни, но это завтра, а пока можно ни о чем не думать, ни о чем не беспокоиться. Ночные звуки не мешали, а, наоборот, как будто говорили: все хорошо, все, как нужно, ты дома. Сосед за стеной захрапел, где-то наверху ребенок заплакал, испугавшись сна. И опять замолчал. Хотелось спать. Он закрыл глаза, и темнота стала абсолютной. Жизнь замерла до утра.
Через два часа он как будто проснулся, весь в холодном поту. Ему было страшно. В полудреме он даже не понял своей комнаты и себя в ней: помещение выглядело странным, чужим. Он попробовал обмануться и сделать вид, что ничего