словно игривый щенок, а потом поднялся на задние лапы, уперся передними в грудь Асбьерна и принялся вылизывать ему лицо. Остальные псы, радостно тявкая, прыгали вокруг них.
– Ну, уймись, уймись, – добродушно проворчал Асбьерн, стараясь лаской угомонить собаку. Получилось у него не сразу. Наконец, вожак закончил приветствовать гостя, отошел в сторону, повернулся к домам и несколько раз отрывисто взлаял. На его зов из жилищ стали осторожно выходить люди – девушки, женщины, малые дети, ребятня постарше, несколько стариков. Первым подошел рослый, худой, не старый еще мужчина, в светлых глазах которого Асбьерн увидел не столько тревогу, сколько надежду.
– Мир твоему дому, человек, – проговорил ярл.
Суровое, обветренное лицо мужчины дрогнуло, он обернулся к своим и крикнул срывающимся от волнения голосом:
– Вождь! Вождь пришел!
Рослого мужчину звали Эйрик Тормундсон, и он когда-то был хирдманном здешнего хёвдинга, Дитвинда Жестокого, а теперь стал за старшего в Рикхейме – так называли жители Вийдфиорда свой дом. Вот что рассказал Асбьерну и его людям Эйрик.
Вийдфиорд издавна был богат и землями, и лесами с дичью, и промысловой рыбой, да и защищен лучше других – не зная дороги, многие чужеземные корабли садились на мель в проливе между скалами или шли на дно с пропоротым брюхом. Так что люди здесь жили, не зная беды, в достатке и сытости, и не могли припомнить, случались ли когда голодные зимы, чтобы нечего было есть. Но, видно, такая жизнь не пошла на пользу последнему хёвдингу, Дитвинду. Стал он скуп, отгородился от всех, оттого даже прозвали его – Дитвинд Жадный. Был у вождя единственный сын, Дунгват, которого воспитывали в Свеаланде. Он вернулся к отцу, когда ему исполнилось семнадцать зим, и привез с собой подарок от свейского ярла – двух подросших щенков охотничьей лайки. С такими собакими в Свеаланде ходили на медведя и лося, на них ездили в санных упряжках, многие из них сторожили дома и скот.
Лайки прижились в Рикхейме, каждый год в своре появлялись новые щенки. Крупные, выносливые псы были подспорьем и охотнику, и пастуху, они отважно бросались на врага и при этом были ласковы с детьми. Многие соседи и гости готовы были платить серебром за пару таких собак, но Дитвинд Жадный ни одной не продал. Зато когда лаек в Рикхейме стало слишком много, он приказал безжалостно топить новорожденных щенков, оставляя в помете лишь одного, самого крепкого.
А несколько зим назад к Дитвинду приплыла снекка от его младшего брата. У того на его земле случился неурожай, люди голодали, и брат попросил брата о помощи. Но хёвдинг велел им уплывать восвояси, хоть и говорил ему старый провидец Вейт, что не годится так поступать. Даже молодой Дунгват уговаривал отца помочь кровному родичу. И все же Дитвинд никого не послушал. Лишь рассмеялся, когда мудрый Вейт сказал ему, что боги такого не забывают и сурово карают того, кто противится их воле.
Снекка тогда уплыла ни с чем, а Дитвинда хёвдинга все стали называть Жестоким. И с той поры удача отвернулась от его рода. Спустя год погиб