Валерий Давыдов

Русские буквы. Стихи


Скачать книгу

миф? Она сидит как кость,

      И мы его всем в горло вколотили?

      И все гадают, вместе или врозь:

      Да были мы когда или не были?

      Да, были мы! И мы еще придем,

      Как приходили тыщу раз на смену,

      Такую бучу снова завернём,

      Куда Парису там с его Еленой!

      Да, мы придём. Откуда? – спросят нас.

      Каким планетным закоулком узким?

      Не все ль равно, кто прикрывает вас

      И почему он говорит по-русски!

      А впрочем… мы не явимся, пока

      Вы сами нас к себе не призовёте,

      Пусть впереди спокойные века,

      Как будто невесомость в самолете.

      Но невесомость эта – только миг,

      Вся остальная сущность – катастрофа,

      И каждый на Земле давно постиг:

      Здесь иногда невыносимо плохо…

      Буржуйка

      Когда-нибудь наступит лето,

      Когда-нибудь наступит жизнь,

      Сожгу сегодня томик Фета

      Во избежанье новых тризн.

      Вчера сожгли Святую книгу,

      Но бабушке не помогло,

      А я держу в кармане фигу,

      Как будто всем смертям назло.

      Ах, если б видел Афанасий,

      Прервав свои святые сны,

      Как людям стих его прекрасный

      Помог добраться до весны.

      На нём – божественная мета,

      Тепло и искренность души,

      И я сожгу последним Фета,

      Чтобы огня не потушить.

      Огня буржуйки ленинградской,

      Блокадницы, такой как мы,

      Сгорели в ней, как в печке адской,

      Все наилучшие умы.

      Любовь одна – источник света,

      И, отогревшись у огня,

      Я наизусть читаю Фета

      И знаю, Фет простит меня.

      Сент-Женевьев-де-Буа

      Схороните меня в эмиграции

      Не на Сент-Женевьев-де-Буа,

      Где бы в гроздьях душистой акации

      Утонула моя голова,

      А в краю, где цепляет туманами

      Небосвод за кремнистый забор,

      Где с поэтами я полупьяными

      Бесконечный веду разговор.

      Край стоит тот забытый, заброшенный,

      Как рубцовский последний удел,

      Там любое лицо перекошено,

      Там любой человек не у дел!

      Перекошена, перекорёжена

      Там любая людская судьба.

      Наплевать, что не будет ухожено

      Там моё Женевьев-де-Буа.

      Наплевать, что там нету акации,

      Наплевать, что жестка там трава.

      Я домой еду как в эмиграцию,

      Я имею на это права!

      Такие, брат, высоты!

      В меня вколочено до рвоты

      В пути от пешки до ферзя:

      Сердца, да это же высоты,

      Которых отдавать нельзя!

      Поэт-пророк, сказал, как срезал

      Про дни психических атак,

      Где стих дымящимся железом

      Горит в обугленных руках!

      Пусть враг мой окопался прочно

      На том высоком берегу,

      Я, как гранатой, словом точным

      Его всегда