<…>
Все вместе: Какая трагедия, бедный маленький зверек! [Pauvre petite bête!]
Старый господин: Бедный маленький зверек!
Дэйзи и Официантка: Бедный маленький зверек!
Жена лавочника [в окне], Старый господин, Логик:
Бедный маленький зверек![70]
И далее, несколькими страницами ниже, к концу 1-го акта:
Логик: Значит: вы, быть может, видели два раза одного носорога с одним рогом…
Лавочник [повторяя слова, будто стараясь их понять]: Два раза одного носорога…
Владелец кафе [делая то же самое]: С одним рогом…
Логик: …или же вы видели один раз одного носорога с двумя рогами.
Старый господин: [повторяя его слова] Одного носорога с двумя рогами два раза…
Логик: Именно так. Или же вы видели одного носорога с одним рогом, а потом уже другого тоже с одним рогом.
Жена лавочника [из окна]: Ха, ха....
Логик: Или, опять-таки, первоначального носорога с одним рогом, а потом другого с одним рогом <…>[71].
Гений Сапгира (а гений – это способность предсказывать бег времени) соединил принципы «нового» театра абсурда (Сапгир был талантливым драматургом) и традиции русского поэтического авангарда первой половины XX века[72]. (Опыт такого плодотворного синтеза театра и поэзии абсурда позднее воплотится в цикле Сапгира «Монологи. Книга для чтения и представления», 1982.)[73] Как заметил поэт и исследователь авангарда Иван Ахметьев, в «Голосах» «пик формы автора совпал с ситуацией ожидания именно такой книги»[74]. Предметами, куклообразными трибутами мизансцен бытия, статистами изображал своих героев Сапгир периода «Голосов». В «Молчании» к поэту приходит осознание изнутри сюрреалистического (калейдоскопического) сочетания предметов бытия. Статисты стали актерами, осмысливающими авторский текст – и авторское молчание как часть этого текста. Пространство текста и населяющие его предметы и голоса становятся в одно и то же время более конкретными и более условными. Традиционная рампа, отделяющая зрительный зал от сцены-текста, отодвигается, если вовсе не отменяется, и читателю (зрителю воображаемой сцены) предлагается вступить в театрально-поэтическое действо почти наравне с авторским (саморефлексивным) «я» и говорящими-молчащими предметами:
Свидание
........................
................
................ <…>
............................
.....
......
И вдруг – соседи, муж, ребенок,
Комната полна пеленок. <…>
Муж в ярости:
– Что это значит?!
Где до сих пор ты шлялась, шлюха?!
– Гу-гу-гу – гудят соседи. <…>
Постой, она же здесь была.
Ее ищу я, беспокоясь.
– ВНИМАНИЕ
ОТХОДИТ ПОЕЗД.
Иду по длинному перрону.
Бегу по шпалам.
Мчусь по кочкам.
Кричу последнему вагону:
– Прощай!
И машут мне платочком[75].
Обратимся к нескольким характерным фигурациям абсурдизма в книгах «Голоса» и «Молчание».
Пример