Нужно на опарыша, рыба его любит.
– И где этого твоего опарыша взять?
Сережка задумался, я же вновь посмотрел в сторону церкви. Все ж мне казалось возмутительным такое поведение священника. Ведь церковь же! Бог все видит, как можно так на нем наживаться?
– Рядом с Вариным болотом недавно дохлую псину видел, – сообщил Сережка, отплевываясь от лезущего в рот тополиного пуха. – Можем сходить, насобирать.
Вариным болотом звалось озерцо неподалеку от кладбища, где по легенде утопилась некая девица Варя. Почему она так поступила, никто знать не знал, но с тех пор как это случилось, по деревне поползли всевозможные байки – якобы Варя плачет там по ночам да неустанно зовет кого-то. Естественно, детвора толпами рвалась туда, но только днем. С наступлением сумерек к болоту не отваживались приближаться даже самые старшие из ребят.
– Кого насобирать? – не понял я.
– Кого-кого, опарышей! Тепло, солнечно, их в собаке сейчас тьма-тьмущая!
Его восторгу не было предела.
– Может, ну их, а? Не больно-то хочется ковыряться в дохлятине.
– М-да, дело твое, – хмыкнул Сережка, окинув меня уничижительным взглядом. – В принципе, наверное, рыба просто вверх по течению ушла.
Я вновь посмотрел на реку и начал неспешно сматывать удочку. Тем не менее что-то было не так: леска натянулась и не хотела сворачиваться.
– Зацепилась, кажись, – всполошился Сережка. – Погоди… Да не тяни ты, балда! Порвешь же! Эх, неумеха… Дай-ка сам все сделаю.
Он отобрал у меня удочку и начал возиться с зацепившейся леской. Я тем временем поднялся с земли и, потянувшись, огляделся по сторонам. Ну и хорошо же здесь! Солнце жгло мои бледные плечи, напекало голову (кепки у меня не имелось, а брать бесформенную панаму, которую предлагала Сережкина мать, я не решился: боялся, что засмеют, – настолько нелепа была панама). За спиной у меня грозно высился лес – неизменный атрибут всевозможных местных страшилок, – а спереди, чуть правее, – деревня, жители которой эти страшилки и сочиняли. Слева речка уводила к холмам, а по правую руку раскинулось большущее поле – этакие бесхозные земли, заросшие ромашкой, всевозможной муравой и безымянными кустарниками. И кто-то неторопливо шел по полю, но был он так далеко, что разглядеть не представлялось возможным…
– Странно, – прервал мои мысли Сережка.
– А?
– Гляди, она что-то тащит, – и он указал на леску.
Действительно, с небольшой натяжкой, но леска все ж поддавалась. Сережка осторожно тянул ее на себя. Спустившись к самому берегу и забавно балансируя из стороны в сторону, он отчаянно пытался сохранить равновесие и не бухнуться в воду.
– Может, это утопленник? – предположил я.
Сережка испугано посмотрел на меня.
– Может, и утопленник, – прошептал он. – В любом случае что-то там, на дне… Ого!
Из воды показался кусок сетки, покрывающей каркас престранной