был ответить на вопрос, как им дальше жить со всем этим грузом, свалившимся на голову. Учитель сдался и уделил матери пару минут.
Он тыкал пальцем в знаки и пояснял, что они значат. По поводу повторяющихся знаков он объяснил, что это имя ее дочки в космосе. Заниматься ею не стал, маленькая еще. Мать в панике рассматривала записанные непонятные символы и думала, что это еще одна новая проблема. На некоторое время все успокоились, но длилось это недолго, напряжение продолжало нарастать.
Перед ними открывался совершенно другой мир и неведомое жизненное пространство.
Во дворе дети, чувствуя, что девочка не такая, как все (она была как бы внутри себя), вели по отношению к ней очень жестокие игры. Обижали, сторонились ее, смеялись над ней, и матери постоянно приходилось ходить и разбираться с разными конфликтами, пытаясь наладить отношения между детьми. Впоследствии им объяснили, что вакуум, в котором находится ребенок, свидетельствует только о его одаренности. Но это было потом, а тогда они еще этого не знали.
Эльге приходилось очень трудно и в школе, и во дворе. В те времена в школах стали проводить реорганизации. Модные, стильные для того времени девушки учителя с умным видом отбирали детей, как им казалось, с высоким ай-кью в отдельные классы и проводили там занятия для местных вундеркиндов по особой программе.
Остальных, так называемых середнячков, отделяли в другие классы с более простой программой, чтобы они не мешали своей серостью обучению избранных. Перед этим среди родителей проводился опрос, согласны ли они на такую реорганизацию. Почти все были против, но модное тогда нововведение имело место быть, правда, ничем оно так и не закончилось. Все опять через некоторое время стали учиться вместе, но психологическую травму детям это нанесло. Стоило много трудов и здоровья потратить на то, чтобы внушить своим детям, что они люди не третьего сорта, что они только жить начинают, что жизнь сама все расставит на свои места. Так впоследствии и получилось.
Но Эльга попала в то время в класс для не избранных, чувствовала себя серой мышкой, ходила с поникшей головой, всего боялась, упала духом. И хотя она видела тех же молодых учителей насквозь с их потрошками и болезнями, она боялась что-нибудь сказать, молчала, а дома плакала.
Обижали ее постоянно, даже когда пошли один раз на речку и самая боевая из подруг, решившая научить Эльгу плавать, стала ее просто топить на глубине. Потом бросила и уплыла. Вот именно тогда Эльга и научилась плавать, когда, захлебываясь, барахтаясь руками и ногами, кое-как доплыла до берега. Над ней опять все смеялись. Но это было прекрасным уроком выживания.
Она постепенно стала чувствовать свою силу. Конечно, они не могли Эльге этого простить, ей, серой пугливой мышке, к которой все дворовые девчонки относились снисходительно, иногда в упор не замечая ее присутствия.
Девчонки такие отчаянные, смелые, за словом в карман не лезли,