меня вперед. Я врезался в решетку лицом и всем телом. Воздух со вскриком вышел из груди, брызнули искры из глаз.
В следующий миг я безуспешно попытался заорать, одновременно вдыхая. Вероника заломила правую руку, вынудила меня повернуться спиной к решетке.
– Слушай меня внимательно, урод! – Должно быть, ей пришлось встать на цыпочки, чтобы направить голос мне в ухо. – Я тебя одним движением убить могу, и все будут думать, что инфаркт.
Я успел совладать с ошеломлением и теперь, из чистого любопытства, попытался лягнуть назад. Повезло, нога прошла между прутьями, но Вероника, похоже, успела отодвинуться – удар пришелся в пустоту.
– Bastardo!11 – прошипела она и нанесла удар сама – коленом в поясницу. Почки взорвались болью, вспыхнул плечевой сустав. – Еще поиграешь, или успокоился?
Я молчал, в три ручья обливаясь потом. Свободная ладошка Вероники нырнула в карман моей куртки, вытащила скотч.
– Не приходил, значит? А это что такое?
– Семейная реликвия, – прохрипел я.
– Ну-ну. Коснешься пальчиком и прослезишься?
Вероника перехватила мое запястье другой рукой и обследовала правый карман.
– Ой, ну надо же! – воскликнула она. – Такой же фонарик, как у Джеронимо!
– Их выдают всем бесполезным инфантам12, ты разве не знала?
Стук и бряк – это на пол упали скотч и фонарик. Вероника, схватив меня за шиворот, толкнула, и тут же с силой дернула на себя. Если она пыталась протащить мою голову меж двумя прутами, чтобы наградить страстным поцелуем за великолепную шутку, то не преуспела. Зато я чуть не потерял сознание, о чем и поторопился уведомить Веронику, с удивлением, будто со стороны, внимая собственному голосу.
– Закрой рот и слушай, – перебила меня Вероника. – Если он еще раз сюда придет, ты с ним вообще разговаривать не будешь, понял? Ни слова. Притворись глухонемым. Подросткам ни к чему разговаривать с мертвецами. Надеюсь на понимание.
Долбанув меня о решетку еще раз, она отпустила руку и нежно, любяще пнула по заднице. Я послушно рухнул лицом в пол и застыл без движения, пытаясь найти в своем идеальном мире место для трех очагов невыносимой боли: рука, голова и почки, перекрикивая друг друга, требовали внимания.
– Хорошо меня понял? – холодно спросила Вероника. – Если выясню, что понял плохо, вернусь с ключами.
– Может, лучше Кармен позовешь? – пробубнил я, больше обращаясь к полу. – С ней приятнее общаться, да и фигурка порельефней.
Она молчала так долго, что скрыть обиду не смогла бы ничем.
– Ciruelo13, – бросила Вероника напоследок, и я услышал легкий удаляющийся шорох ее шагов.
Итак, за последние сутки я впервые ел бобовый суп, видел и даже осязал обнаженное женское тело, участвовал в заговоре, а также меня в первый раз избили. Пожалуй, в доме Альтомирано жить куда интереснее, чем в родном. Пожалуй, даже слишком интересно. С этой мыслью я закрыл глаза.
Во сне