останусь – нам есть ещё чем заняться.
Глеб ушёл на чердак, запер ненадежный засов, придвинул стул. Оглядевшись, нашёл палку и положил её возле койки на случай вторжения.
Спал он тревожно, тем более что в комнате под ним не было тихо: скрипела кровать и раздавались всякие звуки, казавшиеся в лучшем случае подозрительными…
Позже, уже священником, Глеб видел по телевизору интервью с этим архимандритом. Тот с большим энтузиазмом говорил о духовном возрождении и ещё о чём-то патриотическом.
– М-да… – произнес отец Глеб вслух.
– Что мдакаешь и стоишь с молитвенной скорбью на челе? А, Глебушка? За весь мир слезы проливаешь, что ли? – иронизировал вернувшийся в алтарь после причащения мирян отец Вячеслав, – иди уж крестить, там двое записалось. Быстрей отстреляешься – быстрей по требам пойдешь.
Рождественская история
Ветер пронизывает насквозь,
Здесь не место старикам.
Когда ты впервые взял меня за руку
В холодный сочельник,
Ты обещал мне,
что нас ждет волшебная сказка.
The Pogues70, «Fairytale of New York».
Холодно. Градусов двадцать да ещё и ветер. Отец Глеб думал сэкономить и не ловить тачку, но пилить пешком на требу по такому морозу совершенно не хотелось. Поднял руку. Не новая, но чистенькая шестёрка остановилась.
– Тэбэ куда? – спросил пожилой водила-кавказец.
«Эх, опять хач… дорогу наверняка не знает и вообще…» – подумал Глеб и хотел даже отказаться, но стоять на холоде не хотелось сильнее, чем ехать с кавказцем.
– Да тут по району, N-ская улица.
– Дорогу покажешь?
– Да… – вздохнул молодой священник.
– Ну садыс, давай!
Поехали. У проспекта попали в пробку – авария. Эх, если бы не погода, как хорошо было бы пешком!
– Ничего, чта я курыть буду? – достал сигарету водила.
– Ваша машина… – без энтузиазма ответил Глеб.
– Эй, а что смурной такой? Если тэбэ нэприятно – так скажи! Зачем злышься?
– Знаете, я священник, еду на требу… ну, по вызову. Не очень хорошо, если от меня табаком разить будет.
– Ну вот! А то ви всэ масквичи такой сложный: и сказать нэ могут, и сидят злой. Нахчывань не так висё…
– Ну так, чего ж вам там не жилось?
–Да жили карашо в савэтский врэмя. Я таксист всю жизнь биль. А щас работа нэт, дэньги нада, внуки… Вот адын сын суда приехаль, а я и там, и здесь ездюю… А дед у меня тоже, как ты, священник биль…
– Священник? Но вы же, кажется… мусульманин…
– А какой разница? Бог адын! Я нэ панимаю разница! Зачэм? Вот с армянами у нас война. Наши их убивают, гонят… А они наших. Какому Богу эта нада? Скажи? Как эта висё началось, мы адын жэнщин армянский с ребьёнком в свой квартыра прятали тры день. Патом вывез. Меня астанавиль двое с калашом: «Давай её стрэлять будэм, она сабака!» – гаварят. Я им: «Аллах тэбэ кагда эта сказаль? Или мама? Ты видишь жэнщина и рэбёнок, а нэ сабак и шэнок! Каго ты стэрэлять хочешь? Вэщи беры её, если совэсть нэт