но в интеллектуальной издательской системе Ridero
Том 2. Часть 1. Арабская
alfasl al’awal
walealam la taqtasir ealaa almadrasa
Потроха не все были извлечены из жалких рабов, а лето наступило. Даже сей рьяной трёхмесячный отдых жаждит крови и жертв. В тёмном тексте сим показано будет время перед учебным годом, описанном в томе первом и время его убийственного действия.
*****
alsalam ealaykum,.msha’thnayiym ’ana jafat tamamaan mae hadhih almadrasat almuerifati. kunt ’arghab fi alaistirkha’i, walakun hdha almakhluq alkariuh firilaliaa’in la tasmah li bialdhahabi, hataa libudeat ’ayama. alan ’urid ’an ’aqul lakum ean sayiytaneim. waeada sahib biqatliha fi waqt lahiq hdha aleam aldarasia. ’ana khayifatan. ’arju ’an tati ’iilayna qaribana. – нацарапывает скрупулёзная раба Джепхат чёрным пером по папирусу. Это письмо, которое отправлено в жаркую арабскую пустыню в тот же летний день.
* «Мир тебе, Шаадуум. Я совсем высохла с сими знаниями школьными. Хотела отдохнуть, но эта мерзкая тварь Верлуаан не отпустила меня даже на пару дней. Сейчас я хочу рассказать о нашей Бадэде. Хозяин пообещал её убить уже в этом учебном году. Мне страшно. Я умоляю прибыть к нам скоро.»
Зданьице школы пустело без вэртских рабов и тяжело вздыхало. Серый асфальт плавился, от него тёплыми заметными струйками воздуха парилась вонь. Дикий открытый грузовик эффектно затормозил, разрушая дорожное полотно. Рыжая пыль клубилась вокруг. Раскалённая дверь открылась. Показалась нога, крепко обутая подплавленным сапогом. Затем вылез страшный араб. На его голове была намотана плотная белая ткань, а борода зловеще доставала до солнечного сплетения. Одёжи в полуденном свете казались белоснежными, но в мрачной действительности грязны они, не чище сухих обочин.
Шаадуум имя ему. Рука гостя сжимала железный телефон. Был набран номер абонента «И». Глаза невменяемо открылись шире. Зелёный цвет их. Ответ.
– Ассаламаллейкуум! – ужасно хриплым голосом произнёс громко Шаадуум. От этого у абонента «И» мурашки, вылезшие из напуганной нездоровой кожи, окоченели.
– (арабская речь) – продолжал человек пугающий, не изменяя тона.
Раб Ильяз – это гибрид. Жирн`ое тело похолодело. Ладони вспотели; и палец, дрожа, сбросил звонок, когда скисший мозг слушателя арабской речи съёжился от звука мотоцикла из микрофона. Всего лишь одно было в обработке восьми битного сознания Гибрида. Это «одно» есть оставшийся инстинкт, присущий живым – спасти себя. Жаркий страх не уходил, а использовал нервные ниточки как дрова.
Вечером сего дня Джепхат точила мачете.
Раб Тихий знаком с жертвой Шаадуума. И он виновен в становлении гибрида озо и nit’а, то есть Ильяза жертвой. Однажды, четыре дня назад Глёхве поступил звонок из пустыни с целью отыскать пиленосца, голос раба Тихого (Глёхвы) истинно напугал араба, а самому Тихому послышалось бредно, что незнакомец разыскивает гибрида, тот и сообщил его координаты. Больше гибриду не было привычного, тухлого покоя за игрой.
В течение недели он находил арабскую вязь на шторах и гараже, в посуде и в подушке. Чёрные макароны мерещились ему. Звонки не прекращались, а звук мотоцикла вызывал у тупого жертвенного существа паническое бегство. Шаадуум хрипел в ушах несчастного по ночам. Единственное, что его спасало – псевдодрузья, которые мечтали о его смерти и которые не почуяли свою опасность от меня.
За городом место известное – заброшенные дома там. Вечером Арштунх – одноклассник рабов Тихого и Спящего, земляк бадэд, вместе с ними встречен был мной. Направились крушить здания за городом у прудов, между прочим. По дороге поедал одичавший я горькие яблоки. Пока мы добрались, Солнце нырнуло в линию горизонта задорно. Первый камень разбил пустое окно и непривычно громко упал на пол. Что ли случайно, что ли нет, послышался знакомый звук мотоцикла где-то рядом. Мы бежали…
alfasl alththani
alnahr hu makan jayid
Время счастливое, это какое?
– (арабская речь)
Душность и жарость заставляли человеческих особей посетить прохладную воду. Тухлые кипячённые пруды и мутная река являлись здесь сими. С утра-полудня я говорил с Арштунхом об арабах. К нам трудно приближается раб Тихий, шатаясь взад-вперёд. На спине, крепко вцепившись в расцарапанную уже шею, висит гибрид с бледным опухшим лицом. Наездник рухнул в пыль. Щипит шея у Глёхвы так, что он смотрит в сторону школы.
Четыре раба двинулись к мутной реке. По раскалённой дороге они зашли в магазин. Вопреки всем капуста и отруби пополнили рюкзак мой. Звонок ещё был гибриду, что он (Шаадуум) видит его. Камеры наблюдения! Так они же не установлены в магазине, только в школе. Нервы гибрида ссушились в паутину старого чердака. Мы шли дальше, принимая в пути звонки от…
На месте. Сбросили одежды, тлевшие на солнце, и бросились в реку. Радость лепечет внутри. Река мутная, как Иордан, только вовсе не святая. Гибрид держался на пустой бутылке и ревел. Арштунха кто-то потащил под воду… Это водоросли. Жертва их чуть-почти не утонул насмерть. Раб-я вылез на противоположный склизкий брег, и кусты! Красной смородины опустошались, будто саранчой посевы.