недоуменно осеклась та.
– Где – вы были? – невозмутимо уточнила Оксана место потери ребенка и время, – Когда – потеряли ребенка?
– Я… – пыл женщины сдулся. Мгновение она не могла сообразить, но быстро вернула себе прежний апломб, – искала… хлеб!
– Он потерялся? – понимающе предположила Оксана, окинув ее фигуру.
Вернувшись к паллете, и взяв с нее униформенный козырек, Оксана заметила, что ее руки дрожат.
Своих все предупреждают, – отозвался муж в машине, выслушав до конца.
– Ууу, ты очень ошибаешься!
– Почему?
Оксана изобразила одеяло, натягиваемое на уши с опаской во взгляде, и девочковость в голосе.
– Им самим очень страшнаа. И где найти словаа… – она задумалась, – А потом, никто ж не хватает ребенка – и в лес побежал. Солитерные ищут подходы. Чувствуют, когда малыш одинок. Это может быть и сосед, и мамин с папой знакомый, – помолчав с пару секунд, добавила, – Видел бы – сам понял, – и, еще подумав, спросила, – Хочешь кое-что почитаю?
– Что?
Она поискала в сумке, достала папку, нашла, зачитала.
– «Как вот, бывает, щекочешь и ласкаешь похохатывающего ребёнка, и мои стонущие уста почти дотронулись до её голой шеи, покамест я раздавливал об её ягодицу последнее содрогание самого длительного восторга, когда-либо испытанного существом человеческим или бесовским. Вынув шелковый платок, я привел в порядок свои царственные ризы».
– Это что? – спросил муж.
– Набоков, «Лолита»
– Аа,…
– Знаешь, как то же прочитает здоровый?
– Как?
Оксана подалась к просвету между сиденьями, – «Зрелый мужчина посадил на колени ребенка и затеял игру. Девочка смеялась, а он терся хилым… пока не кончил. Достал платок и отер штаны».
– Там поэтичнее как-то было, – заметил муж.
Оксана мимически отразила «А то ж», вздохнув, – Да, да, «…царственные ризы…», «…существом бесовским…» – и добавила понимающе, – Солитерные.
– И его напечатали при советской власти? – не переставал удивляться муж.
– Он эмигрировал в революцию. Там творил.
– Аа,…
– Кончил… безвестность, ничтожность. А хоть бы и…
– А это не она его соблазнила?
– Девочка? Думать так, конечно, легко и приятно, – закрыв папку, Оксана убрала ее в сумку.
– Хорошо – этот только потерся.
– Там не только. А потом, если б он «только» потерся, опачкав собою тебя…
– Ладно, давай сменим тему.
– Что так? Нам тоже страшно? – невозмутимо спросила Оксана.
– Не, ну сколько можно. Поговорили – и хватит.
Молчание в ответ.
– М? – спросил муж
Молчание. Оксана рассеянно смотрела в окно.
– Оксан?
– А? – спохватилась она.
– Что молчишь?
– Поговорили ж – и хватит.
– Есть что-то унизительное в этом… – начал муж.
– В чем?
– Заставлять