погибшим, но не покорившимся воинам, вёз из детства на запад, где им предстояло повзрослеть, а может быть и навеки остаться юными…
Сегодня совсем поутих мальчишеский хохот, и чем ближе подъезжали они к фронту, тем серьёзней становились их беззаботные лица.
Митька проводил взглядом железнодорожный переезд и девушку дежурную на нём.
Отчего-то в последнее время он всё чаще представлял себя мёртвым, и смотрел на это как бы со стороны. Невысокий белобрысый паренёк, с широко раскрытыми голубыми глазами, курносым носом, да ямочкой на подбородке лежит бездыханно, наполовину ушедший в сырую землю…
Скрежет тормозов заставил его очнуться от чёрных мыслей. Поезд останавливался на небольшом полустанке, с деревянным домиком вместо вокзала. Станция была немноголюдна. Плохо одетая женщина на перроне предлагала обменять молоко на продукты всем, кто попадался ей на пути. Небольшая группа только что прибывших солдатиков в шинелях мирно беседовала, расположившись на двух деревянных лавочках. Девочка лет семи выгуливала свою тощую пятнистую козу, по лысой ещё лужайке, с островками грязного снега, постоянно читая ей нотации.
– Опять ты ешь что попало? Смотри вон травка молоденькая только что проклюнулась, её жуй!
Тут Митькино внимание привлекло нечто. Он посмотрел чуть дальше и метрах в пятидесяти от станции увидел, забытый и покинутый всеми, подбитый германский танк. Как памятник прошедшим здесь кровопролитным сражениям возвышался он теперь у дороги. Холодное изваяние рук человеческих…
– Братцы, глядите немцы! – крикнул кто-то из новобранцев.
И все разом кинулись на другую сторону вагона смотреть на живых фашистов. Пленные выстраивались в колонну на небольшом пяточке под строгим присмотром конвоя. Вид у них был отнюдь не респектабельный. Обмотанные какими-то тряпками руки и ноги, потрёпанные шинели, платки на головах, а во взгляде читалось не то чтобы раскаяние, но сожаление то уж точно…
– А я думал они совсем другие! – выдал тут Тетеря разочарованно.
– Они и есть другие, просто этим бока намяли! – вспылил внезапно Степан – Что обломали зубы, сволочи?! – неожиданно выкрикнул он в сторону обмороженных – Нате, выкусите! Вот вам, а не Россия! – показал он увесистый кукиш фрицам.
И ребята, поддерживая друга, будто по команде, заголосили. Ожили теперь и другие вагоны.
– А ну отставить! – услышали новобранцы недовольные голоса своих командиров – Отставить!
И среди всеобщего хаоса Митька вдруг увидел, как к пленным подошла девушка в худой фуфайке, старенькой шали и стоптанных ботиночках без шнурков и начала раздавать им кусочки хлеба. Те, побаиваясь, всё же брали чёрные ломтики, а один, закрыв рукой глаза, даже прослезился.
Ребята, наблюдавшие это, постепенно начали утихать.
– Даа, потрепало их… – неожиданно высказался кто-то.
– Нечего было к нам соваться. Их сюда никто не приглашал! –