степени мне удалось пробиться к безумию, бесконечному творческому началу, о котором я мечтал. У меня открылась «сверхспособность» – будучи совершенно трезвым и ничего не употребляя, я закрывал глаза и видел сюрреалистический калейдоскоп ярких образов, перетекающих друг в друга. Я мог наблюдать эти мультики часами, и они никогда не заканчивались. А иногда закрывал глаза и рассказывал всё, что вижу, приятелям, поражая их потоком сознания из-за пределов здоровой человеческой фантазии.
– Я в комнате с окном; в окно въезжают две рельсы; город снаружи затапливает белой слизью; поток слизи вносит в окно красный фольксваген-жук; он наплывает на меня и превращается в лепесток цветка на лугу; луг оказывается волосами на голове манекена; манекен расположен в центре галактики; галактика – рисунок ребёнка на камушке; у ребёнка шесть глаз; в каждом глазе – такая же галактика; он сидит на пляже, вокруг – ржавая строительная техника; технику едят зелёные черви; после червей остаётся белое пространство; в пространстве сидит йог в позе лотоса; у йога бьётся сердце; на сердце висит лось, обняв его шестью длинными лапами…
Меня смущало только то, что я не могу произвольно направлять или останавливать этот поток. Конструктивно применить его в повседневной жизни тоже не получалось. В итоге его созерцание стало своего рода проклятием. Я был вынужден подолгу смотреть эти бредовые мультики – как минимум перед сном.
– Раздевайся до пояса.
– Повернись спиной.
– Не годен.
Три эти заветные фразы произнёс хирург из военкомата, к которому я пошёл на медкомиссии первым. Так я откосил от армии без каких-либо ухищрений.
Конечно же пришлось пройти всех остальных врачей и повторное обследование, но диагноз в любом случае был несовместим с военной службой: кифоз третьей степени. На рентгеновском снимке красовался горб с углом в шестьдесят пять градусов – необратимые изменения.
В выданном чуть позже военном билете значилась специальность «бухгалтер военной части». Придёт война, а я – бухгалтер – это казалось забавной иронией судьбы и ущемляло мужское достоинство, настроенное суицидально сражаться на передовой в случае военного конфликта. Да и отец, при всём своём либерализме, считал армию хорошей школой жизни.
Я пытался убедить себя, что всё к лучшему. Раз плохая осанка позволила откосить от армии – значит и годы универа, сформировавшие её, прошли не напрасно. А в этих «необратимых изменениях» позвоночника нет ничего страшного – отец вон тоже сутулый и ничего – живёт, не жалуется, десятки лет к врачам не ходит.
В действительности «страшное» было. Я стал замечать, что не могу долго находиться в одной позе. Просто сидеть, стоять и даже лежать мне со временем делалось больно. Боль стала моим постоянным спутником дома, в транспорте и на работе.
Офисы
Доказательство полезности, восьмое марта
В офисе