этот родителям девушки не нравится – вот они и решили их разлучить?
Нет, глупости. Романтические бредни для сопливых девчонок-подростков. Папа у Алинки тот ещё жук. Хваткий мужик, уцепится – не отпустит. Я думаю, не было никакого бы у подружки латыша, если бы дяде Боре он не понравился. Тут что-то другое…
– Лина! Что с тобой произошло там, в лесу? – спросил мой отец тихим требовательным голосом.
– Всё хорошо, – звонко отозвалась она. – Прогулялись. Медведя встретили, ягод набрали. Потом компот сварю.
– Лучше так съешь, с молоком, – хмыкнул папа. – Так оно полезнее.
– Банька истоплена, вашество! Извольте идти париться и купаться, – паясничал я. – Не побрезгуйте, душа-девица.
– Да куда уж там, брезговать-то, батенька. Чай видала себя в зеркале. Пора уж и до порядку себя довести.
Тон Алины выглядел реконструкцией к событиям прошлого, и меня это рассмешило.
– Так почто глазки строим, а не в баньку идём? – подыграл я и пошёл первым.
Баня находилась на краю участка, прямо возле Переплюйки. Дверь со стороны реки смотрела прямо на лес. Ощущение благодати, уединённости чувствовалась во всём: дубовом, грубо сколоченном крыльце, добротном и мощном; в столе; хвойном дереве, что накрывало ветками крышу сруба; в небольшом окошке, через которое внутри баньки мир казался широким и ненастоящим.
– Я первая, – бросила Алина и скрылась за углом бани.
Не торопился: пусть переоденется в купальник.
Малость выждав, отправился следом, но в какой-то момент постеснялся распахнуть дверь в предбанник, пришлось стучать.
– Кто? – резким тоном спросила Лина.
Это был риторический вопрос. Никого, кроме меня, здесь быть не могло.
– Готова? – спокойным и уверенным тоном произнёс я, шагнув через порог.
Намеренно равнодушным взглядом мазнул по лицу и фигуре девушки. Чего мне стоил такой взгляд, знал только я.
Алина стояла с распущенными волосами, словно богиня утренней зари. В солнечных лучах, проскальзывавших сквозь стекло окна, её рыжие волосы горели неугасаемым пламенем.
Так захотелось запустить в них руки и просеять сквозь пальцы, словно причёсывая гребнем!
Опомнился. Стиснул кулаки, чтобы невзначай не дать рукам воли. Терпеть не мог «зализанные» волосы Алины. Она же, как назло, постоянно сооружала эти солдафонские причёски, наводя уныние.
– Линка! – не выдержав, рявкнул я и шагнул вперёд, приближаясь к ней.
Девушка всхлипнула и кинулась мне на шею, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Я обалдел.
Что такого могло произойти? Только из ряда вон выходящее. В мирное время из Лины слёз не выдавишь. Она не девка, а сорванец!
– Линочка, – прошептал я, поглаживая подругу по спине, пытаясь успокоить. – Солнышко рыжее, ну что ты? Всё хорошо.
Стоять так близко к ней, получить шанс и не воспользоваться им? Может быть, я гад, но не дурак!
Алина подняла мокрое от слёз лицо и заглянула мне в глаза. Её взор пронизывал