тем он и хорош.
Однажды так крепко заснул, что, очнувшись, не мог долго понять, где же я теперь нахожусь. Оказалось, давно пропустил нужную остановку, пришлось добираться обратно. Ну, не Штирлиц, понятно, что же тут поделаешь?!
Мозги заполнены до предела, может быть поэтому никаких особенных событий не происходит. Да и как я бы справился с ними в Париже, где ежедневно происходит столько всего, что машины с мигалками не умолкают ни днём, ни ночью?
Дневник Агнешки всегда со мною, но я давно не открывал его просто из-за нехватки свободной минуты, и всё же таскаю его повсюду: вдруг появится возможность почитать. В поездах и метро не выходит, тут же начинаю носом клевать. По вечерам, покуда остаются силы, пишу, отвечаю на сообщения, комплектую материал. Секретарша в издательстве вынуждена сканировать для меня бумажные письма и отсылать на электронную почту, чтобы не тратиться на пересылку. Каждый раз чувствую, как её это достало, между тем поток корреспонденции не уменьшается. И так день за днём.
Зачем же я тогда ношу с собой эту тетрадку? Может потому, что она греет мне сердце, излучая энергетику дорогого человека, как бы оберегая меня…
По привычке подложив портфель под щёку, я сам не заметил, как заснул. Разбудил до боли знакомый русский мотив «Катюши». Открыв глаза, увидел музыканта, проходившего по вагону с аккордеоном в руках. Лицо мужчины покрыто шрамами, широкие плечи, могучий силуэт. Русые волосы давно не стрижены и не мыты. На шее большой потрёпанный вязаный вручную серый шарф, протёртые в армейском стиле штаны цвета хаки, старый выцветший свитер, растянутый на локтях и берцы на ногах, как у военных. Он протянул ко мне кепку, в которую пассажиры бросали мелочь, я положил купюру.
Парень удивился.
– Русский, что ли?
– Есть маленько.
Его лицо преобразилось: широкая улыбка обнажила желтоватые от курения зубы. – Спасибо, порадовал! Что делаешь в Париже?
– Учусь.
– Студент, что ли? А с виду солидный… – он кашлянул в кулак. – Извини, брат, простыл немного, – от него разило потом, дешёвой выпивкой и табаком.
– Выздоравливайте! Я, и вправду, староват для студента, но учиться никогда не поздно, так ведь?..
– Это, да. Я вот так и не закончил института, выперли на третьем курсе, а потом армия… – на вид ему было около сорока, но возраст трудно определить на неухоженном лице, обросшем густой щетиной.
Странное чувство не давало нам с ним распрощаться, он застрял возле меня, позабыв про деньги и музыку.
– Владимир, – он протянул ладонь богатырских размеров.
– Эрик, – я пожал ему руку.
– Ты откуда, чем занимаешься?
– Из Латвии, хочу стать православным священником.
Он ухватился за поручень, будто его тряхнуло.
– А ты хорошо играешь, молодец!
– Посредственно, но на хлеб хватает.
– Извини,