хочешь?
– Не откладывай на потом то, что должен сделать сейчас. Без свидетелей, пожалуйста!
От этих слов стало совсем как-то нехорошо, но отступать было поздно и некуда.
– Пойдём!
«В конце концов, мы все под Богом ходим. В руки Твои, Господи, предаю дух мой!» – я открыл перед Владимиром дверь. – Прошу, на самый верх, я за тобой, тут вдвоём тесно.
Он ничего не ответил и тяжёлыми решительными шагами стал подниматься.
«Физически этот человек больше и намного сильнее меня. Случись что, не смогу ему противостоять. И зачем эти глупые мысли лезут в голову? Мы ведь просто идём поговорить. Я прижал к груди портфель с дневником Агнешки, словно он мог стать мне защитой от внезапно нахлынувшего страха.
«Эх, Агнешка, ты бы его давно раскусила, а я не могу, что-то не даёт мне пробиться к его мыслям».
Он остановился наверху, тяжело дыша, подождал меня. Открыв ключом дверь, я пропустил Владимира в свои «хоромы». Он огляделся, словно ища, к чему бы придраться. Положил на кровать аккордеон.
– Да, не густо, но у тебя ещё всё впереди, да, поп?! – он подошёл к окну.
– Меня зовут Эрик. Чай или кофе будешь?
– А спиртного не найдётся?
– Прости, не держу. Есть минералка, если хочешь…
– Давай воду, в горле пересохло.
– Ты сегодня что-нибудь ел? Я могу сделать бутерброд.
Он повернулся ко мне, словно удивляясь, зачем мне всё это?!
– На рисунке кто? – спросил он вместо ответа.
– Моя семья.
– Все дети твои?
– Двое.
– Везунчик, мне вот так и не довелось.
Я поднёс ему стакан. Он жадно его осушил несколькими большими глотками.
– Ещё?
– Спасибо, хватит.
– Хочешь, я спущусь в бар, возьму что-нибудь для тебя.
– Если хочешь, иди сам поешь, я подожду.
– Пока нет аппетита.
– Тогда хватит тянуть резину, давай приступим к главному.
Мы сели друг напротив друга. Я выдержал его тяжёлый бронебойный взгляд.
– Как ты уже понял, не люблю я вашего брата. Но голос мне сказал, что это – ты. Ты ему нужен, и за всех ответишь!
– В каком смысле?
– В прямом. Я долго тебя искал… Однажды ночью мне приснился сон, странно, но в нём ты был в чёрной рясе с белым воротничком, как католики облачаются.
С этой минуты мне стало совсем «весело», и я с трудом сдерживался, чтобы не проявить своего волнения.
Он продолжил:
– Ты – тот, кто мне нужен.
– Когда-то я был католическим священником, – подтвердил я.
– Подожди, как это, ты же сказал, что учишься?!
– Скорее переучиваюсь. У меня уже есть сан, он даётся на всю жизнь, но вернуться в католическую церковь я больше не могу.
– Значит, ты можешь исповедовать?!
– Я ещё отстранён от служения.
– Кажется, догадываюсь, из-за неё? – он метнул взгляд на тумбочку, где стояла фотография Наташи с детьми.
– Да.
– Из-за любви, значит… –