и он резко обернулся. Капитан-сардар со своими помощниками важно маршировал к берегу в окружении дежурной окты. Офицеры блистали серебром, солдаты щеголяли начищенными панцирями и шлемами, октарх, крепкий детина с бронзовыми кудрями, вздымал шест с имперским знаком – позолоченным солнцем с дюжиной расходящихся лучей. Процессию замыкали два десятка рабов, тащивших дары.
Барабанный бой резко оборвался. Капитан взошел на причал и проследовал на берег со всей своей свитой между шеренг расступившихся северян. Хайритов, похоже, не слишком впечатлил этот помпезный выход; снисходительно пропустив заморское начальство, они принялись помогать мореходам, закрепляя причальные снасти на столбах и обмениваясь с гостями шуточками. Очевидно, многие на стагарте знали язык северных соседей. Одинцов тоже понимал их речь без всяких затруднений; казалось, этот напевный говор знаком ему с детских лет. Доброе наследство от Рахи, подумал он.
К остальным причалам один за другим начали швартоваться плоты. Торжественных шествий с барабанным боем больше не было заметно, и Одинцов заключил, что дипломатическими полномочиями наделен только капитан-сардар головного плота флотилии. Постепенно группы хозяев и гостей потянулись с мостков на берег, к складам и горевшим рядом с ними кострам. Пахнуло жареным. Одинцов принюхался и, кликнув Чоса, перепрыгнул на мостки.
Через пару часов, размяв ноги на твердой земле, они уселись в тени бревенчатого строения, откуда хайриты дружной гурьбой выкатывали бочонки с пивом. Один из таких бочонков, в котором плескалось еще литров десять янтарной жидкости, стоял рядом с Чосом; в крышке его торчали два кинжала с насаженными кусками жаркого. Вдоль дороги, наслаждаясь таким же нехитрым угощением, стоя, сидя и лежа расположились тысячи две человек, и айденских моряков, и северян.
– Хорошая жизнь у этих хайритов, клянусь молниями Шебрет! – Чос выдернул свой клинок из бочонка и вгрызся в мясо. Прожевав, приложился к кружке и заметил: – Доброе пиво, сочная дичь и воля… Что еще нужно человеку!
– Многое, мой храбрый ратник Чос, многое. – Одинцов, улыбаясь, покачал головой: утренние размышления и обильная трапеза настроили его на философский лад. – Кров, деньги, женщины, хорошая потасовка… Власть!
– Власть нужна благородным, таким как ты, господин мой Рахи. – Одинцов выгнул бровь, но промолчал. – Вот им тоже. – Чос кивнул в сторону стола на деревянных козлах, вокруг которого расселись айденские капитаны в компании хайритских вождей. – Дом, женщина… Это было у меня, и от этого я сбежал. А вот воли никогда не нюхал!
– Так понюхай! Вон ее сколько! На всех хватит. – Одинцов вытянул руку в сторону изумрудной степи.
– Ты, октарх и нобиль империи, подбиваешь меня на побег? Во имя светлого Айдена! – Глаза Чоса округлились. – Странный ты стал после той драки с Ратом, мой господин… – Худощавое лицо ратника погрустнело, плечи ссутулились; он невесело покачал головой и тихо произнес: – Просторны