И хочу, чтобы она заплатила за то, что сделала».
Коп предположил, что, возможно, я просто убит горем. Может, я неправильно понял то, что увидел. «Она не просто делала искусственное дыхание, – заявил я. – Она избивала моего ребенка. Даже другой врач сказал ей: “Полегче”».
Я сказал, что она затаила на меня зло. Коп тут же указал взглядом на мои татуировки: «Да неужели?…»
– Это преступление на почве ненависти, мать его, вот что это такое! – говорю я Фрэнсису. – Но разве будет кто-нибудь защищать англосаксов? Хотя нас теперь уже меньшинство.
Тесть становится рядом со мной и выдергивает кусок жести из оконного проема голыми руками.
– Уж мне-то можешь не рассказывать, Терк, – говорит он.
Может быть, Фрэнсис уже много лет и не высказывался публично о «Власти белых», но я знаю, что в запертом хранилище в трех милях отсюда он хранит оружие для грядущей священной расовой войны.
– Я надеюсь, ты собираешься довести это дело до конца? – говорит он, и я понимаю, что он говорит не об окне.
Звонит мой мобильник. Я выуживаю его из кармана, но не узнаю номер на экране.
– Алло.
– Мистер Бауэр? Это сержант Макдугалл. Мы с вами сегодня разговаривали.
Я прикрываю телефон рукой и отворачиваюсь, отгораживаюсь от Фрэнсиса спиной.
– Я хотел вам сообщить, что у меня была возможность поговорить с адвокатом из управления рисками в больнице и с судмедэкспертом. Карла Луонго подтверждает вашу историю. Судмедэксперт установил, что ваш сын умер от гипогликемического приступа, что привело к остановке дыхания, а затем и сердца.
– И что это значит?
– Ну, – говорит он, – больница выписала свидетельство о смерти. Вы можете похоронить сына.
Я закрываю глаза и какое-то время даже не могу найти слов.
– Хорошо, – выдавливаю наконец я.
– И еще одно, мистер Бауэр, – добавляет Макдугалл. – Судмедэксперт подтвердил, что на грудной клетке вашего сына имеются кровоподтеки.
Все мое будущее зависает на вздохе между этим его предложением и следующим.
– Есть свидетельства, указывающие на то, что Рут Джефферсон, возможно, виновна в смерти вашего сына. И на то, что этот случай может иметь расовую подоплеку, – говорит Макдугалл. – Я позвоню в офис окружного прокурора.
– Спасибо, – отвечаю я хрипло и вешаю трубку.
Потом мои колени подгибаются и я тяжело опускаюсь на крыльцо перед развороченным окном. Я чувствую руку Фрэнсиса на своем плече. Несмотря на то что между мной и внешним миром нет никаких преград, дышу я с трудом.
– Мне очень жаль, Терк, – говорит Фрэнсис, неправильно поняв мой ответ.
– Не нужно.
Я вскакиваю и бегу в темную спальню, где Брит, так и не вышедшая из спячки, лежит под грудой одеял. Я распахиваю занавески, и солнце заливает комнату. Брит поворачивается на спину, морщится, щурится, и я беру ее за руку.
Я не могу вернуть ей нашего ребенка. Но я могу дать ей лучшее из того, что остается.
Справедливость.
Пока