все это время скрывавшую его лицо. Но и без полумаски лицо невозможно было разглядеть из-за широкополой шляпы, да и небо еще больше помрачнело и потемнело. Ветер дул резкими порывами.
– Чего ж ты наделал! Это чье имя «Феодор»? Я же говорил, что надо подписывать от себя!
– Это мой псевдоним. Как и у вас.
– Как у меня, как у меня! Ладно, теперь уж все равно бумаги испорчены. Хотя, может, и получится. Держи твой экземпляр на собственность.
– А вам – не нужен?
– А мне достаточно, что ты кровью подписал… Сможешь по псевдониму въехать в мансарду, а она свободна и ждет тебя, то выполняй мой заказ.
– Так что за заказ-то?
– Там же написано! Ты что же, не читал?!
– Нет, не успел! Сами ж гнали. Да и как тут прочтешь: белые ночи почернели!
Заказчик провел ладонью по бумаге, и та зафосфоресцировала. Игорь, нисколько не удивившись такому необычному освещению, уткнулся в документ и стал медленно читать. Незнакомец опять хрюкнул, но теперь больше от возмущения нерасторопностью Игоря.
– Надо было сказать, что во тьме не видишь. Да не читай все подряд, если захочется, то потом прочтешь! Вот тридцать третий пункт: «Поле битвы – сердце человека!» Все остальное сам придумаешь… Расстроил ты меня, псевдонимщик. Предупреждать надо.
Простившись с Игорем, заказчик быстро вернулся к экипажу и прыгнул в карету. Лошади заржали, рванулись с места, и экипаж исчез за углом.
Игорь остался стоять со скомканным в руке договором перед незаконченной картиной, на которой некто в черном запрыгивал в карету восемнадцатого века. Взгляд Игоря был прикован к оставленной на мостовой полумаске исчезнувшего заказчика. Игорю казалось, что полумаска выжидающе смотрела на него и морщилась, как и сам Игорь, от избытка серы в атмосфере. Он перевел взгляд на картину и… дописал на холсте полумаску, лежащую на мостовой.
1. Странник
Темной осенней ночью по лесной тропе на слабо мерцающий вдалеке свет шел странник. Тропы не было видно, и он то и дело спотыкался и падал, но каждый раз безропотно поднимался и продолжал идти на мерцающие огни. Лес был редкий, старый, и часто приходилось перелезать через стволы и корни поваленных бурей вековых деревьев. Раз странник запутался, наступив в клубок тонких, крепких корней, и, высвобождаясь от сковавших движение пут, рванулся что есть сил, да не смог разорвать узы, а напротив, еще более увяз, провалившись по пояс в заброшенную медвежью берлогу. Но и этому падению путник не удивился и, высвободив руки, зажег свечу и зашептал Иисусову молитву…
Когда лес кончился, странник остановился перевести дух и стал вглядываться в отдаленное мерцание. Луна вышла из-за тучи, и взору странника предстал купол монастырского собора. Перекрестившись, он пошел по дороге, ведущей к монастырю…
Ворота были закрыты, но в лунном свете частично проступала резная надпись на деревянной табличке слева от ворот: «Монастырь преподоб…» Далее буквы поглощала темнота.
Странник