пол на картине незаметно переходил в реальный пол, прямо на котором картина и стояла. Рядом с нарисованными на картине осколками зеркала, на настоящем полу, как бы продолжая картину, лежали подлинные, забрызганные алой краской, как кровью, зеркальные осколки… Задумка Игоря была проста, но весьма действенна на того, кто захочет рассмотреть картину вблизи. Разглядывающий картину не увидит лица изображенного смотрящимся в зеркало – тот нарисован со спины, а отражения в зеркале нет – зеркало-то разбито. «Духовное опустошение». Но осколки лежат у ног разглядывающего картину, и волей-неволей, но он бросит взгляд в эти осколки и, конечно, увидит свое отражение; происходит как бы идентификация смотрящего картину со смотрящимся на картине в рассыпающееся зеркало. Нет, не «Духовное опустошение», а «Самоопустошение» – вот название для этой картины.
Вглядевшись в один из осколков, Феодора увидела сморщенное старушечье лицо, но смотрела на нее старуха взглядом самой Феодоры, то есть будто это старуха и была Феодора! И взгляд этой старухи был вопросительно-ожидающий, толкающий Феодору на искупительный поступок, на очищение – невыносимая, нестерпимая боль таилась в этом взгляде.
За какое-то мгновение все случившееся с Феодорой промелькнуло у нее перед глазами: шпильки, машина, перчатка, лобзание неизвестного в маске, пробка в тоннеле, разбитое зеркало в ванной и прыжок в горячую пенящуюся воду.
Феодора обвела мастерскую быстрым решительным взглядом. Легкое посапывание доносилось из-за ширмы – это спал Игорь.
– Духовное опустошение. Умаялся, наверное, рисуя этот шедевр.
Она не будила Игоря, она просто шептала вслух некоторые свои мысли, оживляя воспоминания, для того, чтобы вспомнить все, для того, чтобы ничего не упустить, ничего. И Феодора вспомнила про доктора и про таблетки, вспомнила, как тот, делая ей инъекцию, говорил, что эти две таблетки надо выпить, как она проснется, и что тогда она уж точно все забудет.
– «И она все забудет…» Нет, и он все забудет!
Феодора подсела к Игорю на кушетку и, приподняв ему голову, тихо, чтобы не разбудить, но твердо, как маленькому заартачившемуся ребенку, приказала проглотить таблетки.
– Глотай… глотай! А теперь запей, вот так. Это поможет снять стресс, ненужное напряжение и усталость.
Игорь проглотил и запил таблетки, так и не проснувшись. Феодора, взяв лист бумаги, начала писать записку. Написала несколько слов, зачеркнула, перевернула лист, написала целое предложение, но, перечитав, тоже зачеркнула, скомкала бумагу и бросила в корзину. Походила по комнате, остановилась, схватила лист, быстро что-то написала и несколько раз вслух прочитала написанное.
– Чтобы нам быть вместе, я должна уйти! Чтобы нам быть вместе, я должна уйти…
Вдруг Феодора вскрикнула от осенившей ее мысли и порвала в клочки и эту записку. Она подошла к последней незаконченной работе Игоря и стала быстро,