.

причем мокрая. Вытянув далеко вперед руки, она почти бежала к ближайшему источнику воды и к мылу-мылу-мылу, ванильному, лавандовому, персиковому. «А-а-а-а-а-а-а»!!!

      Обратно вернулась с прихваченными по пути латексными перчатками. Включила пылесос и взялась за напольный ковер.

      Закончив, открыла форточку – не хватало ещё псиной отель провонять, под конец пробежалась взглядом по углам: узлы, коробки, мешки, ощущение, будто заселился цыганский табор.

      В коридоре она опустилась на корточки. Захотелось передышки, неодолимые привычки принцессы требовали утоления милых сердцу слабостей. Взять и психануть чисто по-бабски – бросить всё… но нельзя, горничные ведь как-то выносят эту каторгу. Собравшись с силами, она вновь принялась за работу.

      Мало-помалу, протирая плинтус, она постепенно приблизилась к одиннадцатому.

      Внутри было тихо. Убедившись, что поблизости никого нет, Настя поддернула спадающие штаны и вошла.

      Диван в гостиной так и остался неприбранным: журналы, бумаги, фотографии – всё так и лежит со вчерашнего вечера. Всюду горит свет, спальня распахнута настежь. И вдруг.

      – Кто там? Кому, что надо?! – недовольно осведомились оттуда.

      Ну а дальше всё произошло как-то по-водевильному.

      – Ой! – Настя закрылась ладонью, и собралась уже выбежать из спальни, приметив за шкафом мужчину, который торопливо обертывал простыней свою наготу.

      – Постой-ка, – остановила её Татьяна. – Ты как сюда попала? У нас что, дверь открыта?!

      Она располагалась на разворошенной кровати в позе Венеры с зеркалом кисти Веласкеса.

      – Действительно, вы бы хоть запирались, – Настя прятала глаза, узнав в прелюбодее того самого проповедника спортивного питания и биологически активных добавок. Кто бы мог подумать.

      – Костик, растяпушка ты моя, слышишь, всю ночь дверь была нараспашку.

      Мужчина что-то промычал.

      – Ты можешь внятно говорить или нет?

      Видимо, его это задело за живое. Он разразился длинным монологом. А, как оказалось, ораторствовать не жестикулируя он не умел, поэтому простыня постоянно спадала, оголяя его то там то сям. Он подтягивал её, закручивал на себе, но она всё равно спадала. Он был из тех людей, которым свяжи руки – и они не смогут произнести ни слова.

      – Завелся, – Татьяна спустила ноги с кровати и начала одеваться. – Ступай лучше в душ. Нам поговорить надо.

      – Как это понимать? – спросила Настя, когда они остались вдвоем.

      – Как эксперимент. Испытала, легко ли чужого мужика затащить в постель. Оказалось проще некуда. Взяла да повела. Шел и терся об ножку, млея от удовольствия.

      – Нет, ты точно ненормальная.

      – Перестань! Я ведь не из похоти это сделала. У меня получилось, так неужели у двадцатидвухлетней девчонки не выйдет. Значит, огревается мой Андрей Валентинович сейчас со своей куклой. И поделом ему, коли скотина, то пусть с рогами и ходит, – Татьяна несколько раз раздраженно